Газета Завтра 1267 (10 2018) - [19]

Но мы утратили мировоззренческий базис, формирующий стремление к гармоничному развитию личности и общества. Мировоззрение — весьма сложный продукт, складывающийся на протяжении всей жизни человека. Независимо от того, можете ли вы описать собственное мировоззрение или нет, — оно у вас имеется. Пусть непоследовательное, «мозаичное», эклектичное, противоречивое, — но оно есть у каждого человека и, как целое, складывается из следующих частей: картины мира, его описательной модели; объяснения устройства мира, его возникновения и развития, его начала и конца; отвечает на вопросы, что хорошо и что плохо, что и как следует делать, определяя этику и ценностный мир; что является правдой, как отделить истинное от ложного; наконец, мировоззрение отвечает на вопрос о самом себе: из чего и как оно собирается. Мировоззрение, каким бы оно ни было, — чрезвычайно важный фактор, основа, которая определяет целенаправленный и осознанный  характер деятельности людей.

Существующий стихийный мировоззренческий базис размыт и подменён мировоззренческими деривативами. Общаясь друг с другом, мы более или менее точно фиксируем вторичные, по отношению к мировоззрению, признаки и свойства — такие, как идеологические, политические, религиозные предпочтения, вкусовые пристрастия и многое другое. Поэтому чаще всего мы воспринимаем и идентифицируем социальные группы по этим — вторичным по отношению к собственно мировоззренческому базису — проявлениям общественного сознания, среди которых на первом месте по своему влиянию находятся идеологии. Мы говорим о «либеральной идеологии», о «коммунистической» и прочих, вступаем в процессы критики и борьбы идеологий. Довольно часто мы при этом не можем самих себя уверенно отнести к той или иной идеологии, не можем также полностью отмести всё содержание не нравящейся нам идеологии. Критикуя, скажем, «либеральную идеологию», мы не призываем отказаться от многих свобод, провозглашенных ею и т.п. Погружаясь в существо вопроса, мы начинаем понимать, что для развития нам нужна некая «своя» идеология, вбирающая в себя всё «хорошее» из других идеологий, и отбрасывающая всё «плохое». И, оказывается, что если не стремиться к её формулированию, обсуждению, анализу, если утратить или не обрести способность увязывания политических лозунгов и призывов с глубинными, мировоззренческими последствиями их воплощения в реальность, можно снова оказаться не там, где хотелось бы, причём — на многие десятилетия: как это произошло в результате приснопамятной «перестройки»

Говоря здесь о мобилизации, о мобилизационном проекте для России, мы осознанно расширяем чисто военное понятие на сферу всей политической, хозяйственной, культурной и прочей жизнедеятельности, подчеркивая, тем самым два важнейших аспекта. Первый — чрезвычайный характер стоящих перед нашей страной проблем. Второй — необходимость разработки соответствующей технологии ускоренной консолидации сил, частью которой является идеология.

К чрезвычайным проблемам относятся такие, которые грозят государству исчезновением, а мобилизация видится как способ перехода всей системы (государства и народа) на новую траекторию своего развития, в качественно иное состояние, способное обеспечить это развитие. Есть ли перед нами такая угроза? «Перед нами» — это перед кем? Почему именно «мобилизация» и как её осуществить? Какие интеллектуальные и материальные ресурсы необходимы для этого?

Каждый из этих вопросов очень важен. Не придав им значения, восприняв призыв к мобилизации как нечто само собой разумеющееся, как очередной «воодушевляющий» лозунг, можно ринуться в бой, не понимая того, где враг, кто он, что у нас в тылу, каковы наши ресурсы, и в чём, в конце концов, будет заключаться победа… Ответы на эти вопросы и создают ту ткань, из которой «шьётся» идеология.

Мобилизационные проекты

Россия не первый раз в своей истории оказывается перед выбором целей и методов дальнейшего развития. Не первый раз приходится выбирать и ускоренный — мобилизационный! — способ консолидации сил.

Говоря о мобилизационных проектах обычно вспоминают реформы Петра Первого и советскую, «сталинскую» мобилизацию. Это хорошие иллюстративные примеры, причем второй из них может служить не только иллюстрацией, но и, во многом, прототипом актуальной для нас стратегии. Для более глубокого понимания стратегической мобилизационности как явления, следует к таковым отнести и христианизацию Руси, и собирание вокруг Москвы русских земель XIV-XV вв. и др. То есть мобилизация является устойчиво применяемым методом преодоления исторических вызовов, технологией выхода на новый виток спирали развития.

У каждого «мобилизационного проекта» имеется свое генеральное направление и система параметров, по которым оценивается достижение целей. Имеется и своя идеология, даже если само это понятие не вводится в обиход. Оставаясь политическим инструментом, идеология может опираться на религию, обретая черты религиозной идеологии. Так, христианизация Руси решала политические задачи, мобилизовав все ресурсы на борьбу с прежней системой ценностей, прежними стратегическими целями и смыслами существования государства, во имя достижения новых политических, военных, экономических и религиозных целей.