Газета Завтра 1249 (44 2017) - [15]

Начнём по порядку. Первое объяснение — либеральное, говорит нам о том, что Россия развивалась с опозданием, отставая от Запада. После Февральской революции удалось наконец-то сбросить проклятое самодержавие, построить институты гражданского общества, учредительные собрания и приступить к буржуазным либеральным реформам. К сожалению, безумный русский народ, рабский, тоталитарный, экстремистский и человеконенавистнический, не готовый к демократии, отверг эту попытку начать демократические реформы и тут же создал новую форму тоталитаризма… Как мы видим, либеральная историография игнорирует специфику нашей национальной истории, её логику.

Вторая точка зрения, не менее неправильная, — это марксистская точка зрения, соответствующая второй политической теории. У нас она доминировала в течение семидесяти лет, поэтому даже наше младшее поколение через культуру, фильмы, образование впитало в себя представление о том, что существует смена экономических формаций, что за феодализмом идёт капитализм, за капитализмом — социализм, а за социализмом — коммунизм. Эта точка зрения не учитывала даже с точки зрения марксизма того, в каком положении находилась Россия, какова структура была у российского общества накануне революции в начале ХХ века. Вся история советской власти, всего того, что пришло на её смену, — напрочь перечеркнуло это объяснение.

Третья версия — это консервативная или националистическая миноритарная версия о том, как в запечатанном вагоне приехали "товарищи"-инородцы, поддержанные мировым правительством, мировой закулисой и немецким генштабом. Приехали, захватили здесь незаконно власть, осуществили переворот, устроили геноцид и стали править нашей страной. Если бы не товарищ Сталин, который порешил эту гвардию в 1937 году, то так бы страна и оставалась в руках этой инородческой сволочи… Конечно, и у этой версии есть какие-то основания, однако и она не отражает правды. Данная теория игнорирует народную диалектику, унижает нас как народ и одновременно снимает с нас ответственность за всё то, что происходило в ХХ веке.

Как видим, все три точки зрения никуда не годятся. Октябрьскую революцию необходимо оценивать и понимать исходя из логики нашей русской истории. Это было событие, за которое несём ответственность все мы — вы и я. Как Ницше говорил: "Бог умер. Мы убили Его. Вы и я". Нет, не "они" убили Бога, не "они" построили модерн, не "они" совершили революцию. Нет, это сделали мы. "Мы" в той степени, в которой являемся частью русского народа, в которой мы являемся русскими. Революция — это часть нашей истории. Это события нашего исторического бытия. Поэтому нам надо найти в себе силы, чтобы подойти к Октябрьской революции с четвёртой позиции — с позиции русской истории, с позиции нашей диалектики, с позиции нас, как субъекта истории.

Русский народ — это субъект истории, не объект, мы — не игрушка силы, не смена общественных исторических формаций, не какой-то элемент технического прогресса мирового сообщества в сторону либерализма, эволюции и прав человека, не объект заговоров. Если все эти факторы и присутствуют каким-то образом, то только опосредованно. Они не объясняют главного — почему русский народ совершил революцию?

В событиях Октября скрыта какая-то тайна нашего национального существования. Скорее всего, она связана с тайной беззакония, с мистерией антихриста. Для того чтобы понять Октябрь, нам надо понять и логику русской истории, и идентичность русского народа, и выстроить непротиворечивую, проистекающую из нашего собственного глубинного русского мировоззрения картину мира. То, чем мы категорически не занимаемся сегодня. Наше общество спит. Сквозь этот сон невозможно ничего различить. Я приглашаю всех проснуться

Валерий КОРОВИН, член Общественной палаты при президенте Российской Федерации.

И Февральская, и Октябрьская революции стали неким логическим завершением того процесса модернизации, который был начат Романовыми, и той ситуации, в которую привёл страну царь Николай II, будучи западником, связанным родственными узами с элитами Европы, будучи экономическим либералом. Россия Романовых была либеральной в плане экономики страной, где культ частной собственности был незыблем, где средства производства принадлежали единицам, где рынок был определяющей категорией — то есть это совершенно правая, либеральная экономика. Но, с другой стороны, Россия оставалась правой и политически, то есть консервативной, монархической державой. Россия всё ещё представляла из себя традиционную страну, государство-империю, а не государство-нацию, где вера оставалась главным фактором социального существования, где традиция лежала в основе бытия. Необходимо было либо осуществить возвращение к бытию на основе вечности, то есть отбросить всякие модернизационные допущения философов Запада, или же отрубить эти корни и покончить с Традицией, с традиционализмом как таковым, с религией, с Богом. Вынести всё это вслед за Европой так же за скобки и сделать ставку на материализм, позитивизм и прогрессизм.

Сегодня, по прошествии ста лет с момента русской революции 1917 года, мы вновь оказались в ситуации либерального капитализма: правая экономика, то есть рынок, частная собственность и правая политика, то есть ценность государства, номинальная державность и, в принципе, наличие элементов правой государственности, то есть бытового консерватизма, традиции в её остаточном состоянии. Из этой ситуации точно такого же концептуального тупика, в который пришла Россия начала XX века, есть два революционных выхода.