Газета Завтра 1249 (44 2017) - [14]

И все это в ближайшие десять лет будет идти только по нарастающей. То есть, революционный кризис потенциально будет усиливаться.

Наконец, третья ленинская характеристика революции — это рост активности масс, привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими "верхами", к самостоятельному историческому действию. Революция в России как раз и продемонстрировала способность масс к такому самостоятельному историческому выступлению. Октябрьская революция стала великой, поскольку она была народной.

Нынешняя глобальная ситуация пока далека от того, чтобы в какой-то мере повторить российский революционный опыт. Главная причина заключается в том, что сегодня десятки и сотни миллионов людей настолько социально и политически "отдрессированы", что даже не вполне понимают смысл того, что такое "самостоятельное историческое действие".

Как, когда и каким образом завершится нынешний глобальный системный кризис, сегодня мало кто может адекватно смоделировать. Однако главный парадокс кризисов такого рода заключается в том, что попытки разрешить те или иные его отдельные проблемы, приводят только к их усложнению и нарастанию. Методологический принцип выход из такого системного парадокса сформулировал еще Герберт Парето в 20-е годы прошлого века: "Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень". В применении к нашей теме, это означает, что необходимость и значимость революционной теории сегодня гораздо выше, чем в 1917 году.

Александр ЛЮБИНИН, экономист.

Соглашусь с тем, что отечественная и мировая история дает множество примеров того, что происходит с общественным строем, когда не решаются насущные задачи развития. Аграрная проблематика в Англии, Франции, Германии во время Первой мировой войны отсутствовала, поэтому ничего похожего на российскую революцию там не произошло, хотя попытки коммунистов в потерпевших поражение центральных державах устроить советскую власть были. Тем не менее, с чисто экономической точки зрения, революция в России решала и решила, в первую очередь, задачи устранения пережитков феодальной системы и выхода на передовые рубежи системы капиталистического типа при помощи государственного капитализма. Называть это социализмом — очень большая ошибка. Сталин пошёл на это сознательно, поскольку рассчитывал на перерастание капиталистических отношений в социалистические при сохранении советской власти. В СССР, можно сказать, был капитализм наоборот, вывернутый наизнанку. Но и говорить, что он ничего общего не имел с социализмом — тоже нельзя. Потому что общественная и коллективная собственность на средства производства при Сталине только укреплялась и развивалась. С этим мы провели коллективизацию и индустриализацию, победили в Великой Отечественной войне, восстановили экономику, вышли в космос, добились военно-стратегического паритета с "коллективным Западом", а дальше что? Мы уперлись не столько в теорию, сколько в объективность производственных отношений, которая всё-таки вывернулась обратно в капитализм. Можно ли было этого избежать? Я сейчас не могу ответить на этот вопрос — в Китае, например, пытаются это сделать на новом технологическом уровне и на гигантской массе реального сектора экономики. Но чем и как закончится этот эксперимент, никто еще не знает. Применительно к России мы даже не вернулись на уровень 1990 года, поэтому всерьёз задумываться о "следующем шаге" нам пока рано. Но понятно, что одной "общегражданской идеей" для этого всё-таки не обойтись, нужна будет и теория, и политическая организация, чего пока не просматрвиается.

Александр ДУГИН, лидер Международного Евразийского движения.

Октябрьская революция — огромная тема и крайне болезненное, патогенное ядро нашего общества. Тогда, в октябре 17-го года мы сделали что-то огромное, масштабное, что-то чудовищное или, наоборот, прекрасное. Но что же это было? Сто лет русской истории не дали нам ни капли осмысленности в понимании сути этого события. Великие страдания, великие достижения, успехи ХХ века, в конечном итоге, породили зияющую семантическую пустоту.

История — совокупность не фактов, а смыслов. Событие само по себе превращается в историческое только после того, как оно подвергается интерпретации. Без интерпретации нет факта. Для человека только то является фактом и событием, что несёт смысл. Поэтому постепенная утрата смысла Великой Октябрьской социалистической революции или Октябрьского переворота (как угодно) — постепенно стирает сам факт. И если мы и дальше не научимся понимать смысл этого события, через какое-то время мы его утратим.

Чтобы обеспечить себе территорию осмысленного отношения к Великой Октябрьской социалистической революции необходимо сделать ряд предварительных отрицаний. Начнём с того, что существует три интерпретации этого события, соответствующие трём основным политическим теориям: либеральной, марксистской и националистической (консервативной). Я полагаю, что все три объяснения Октября абсолютно неверны. С ними надо расстаться для того чтобы подойти к аутентичному смыслу этого события.