Газета Завтра 1248 (43 2017) - [30]

Наконец, pliant — это страусовый и любой перьевой веер. В стихотворении Игоря Северянина о том, как "графиня ударила веером страусовым опешенного шевалье" говорится именно о pliant. Исторически это самый поздний тип веера, получивший распространение в XIX столетии — как следствие регулярных загранпоставок и активного использования всех даров колониального мира. На выставке два веера-pliant из перьев марабу (Франция, 1900-е гг.).

Долгие годы и века веер оставался аристократической, статусной вещью. В 1840-50-х годах — на фоне возвышения буржуазии — одежда и аксессуары перестали быть маркером аристократии, а веер окончательно покинул пределы светских салонов и вошёл в обиход каждой обеспеченной горожанки. Нравы огрубели. Этикет упростился. "Брюнетка, приветливо кивнув Дюруа, слегка ударила его веером по плечу. — Спасибо, котик, — сказала она. — Жаль только, что из тебя слова не вытянешь. И, покачивая бёдрами, они пошли к выходу". Разве могла дама — пусть даже и куртизанка — XVIII столетия ударить мужчину веером? Или как уже упомянутая графиня из стихотворения Северянина? О, нет. Поменялись и вкусы, по мнению тогдашней публики — тоже в худшую сторону. Выставка позволяет уловить этот нюанс: если сравнивать утончённые шедевры 1770-х с подражательными вариациями 1850-60-х, становится ясно, почему "второе рококо" высмеивалось образованной публикой. Стили LouisXV/Louis XVI, которые так обожали во времена Евгении Монтихо, преображаются в буйство розочек и безумие показного блеска. Нуворишам казалось, что светло-голубой и нежно-сиреневый — это как-то бедненько и бледненько, а потому надо малевать сочно. Не жалея колера. Не "страдая" гармонией. Тут вам и резьба, и золото, и ни единого пустого места на экране — всё заполонено. А тема-то всё та же: кавалеры и дамочки в напудренных причёсках. Кстати, у всех "принцесс" на картинках — личики императрицы Евгении, франтихи и причудницы. Ей подражали, как и её кумиру Марии-Антуанетте. Вообще, веера середины XIX века часто удивляют своей… нелепостью. Хотя есть интересные, самобытные образцы. Веер plie "Радости материнства" (Италия (?), 1840-1850-е гг.) выполнен в манере позднего Средневековья с ренессансными включениями. В центре экрана — довольно посредственный рисунок, изображающий даму с младенцем, а по бокам — история её жизни. При всей слабости художественной техники, это невероятно живая и тёплая вещь.

Длина веера напрямую зависела от величины дамского наряда и высоты фигуры в целом. Когда в моду входили мощные каблуки и громоздкие причёски, размеры веерных пластин тут же увеличивались, но стоило дамам облюбовать плоскую подошву и предпочесть скромные уборы, веер тут же становился маленьким. Веер — аксессуар, не имеющий права менять общий ритм костюма. На витринах небольшие веера brisé эпохи ампир, когда туфельки не имели каблуков, и тут же — опахала 1870-х: они воспринимаются громадными, а всё из-за моды на роскошные "вавилоны" и каблук 6-10 сантиметров. Ещё крупнее веера 1880-х, когда модный силуэт сделался ещё более "долговязым". На экспозиции есть мега-веер того периода — он, скорее всего, был задуман для декоративных целей, ибо подобная величина исключает саму возможность удобного ношения. А быть может, сия вещица — плод нарочитой гигантомании заказчика.

В арсенале светской девицы XIX — начала XX веков значилась бальная записная книжечка — carnet de bal. Туда записывали номер танца и фамилию кавалера. Если в книжечке было много свободных номеров, это воспринималось как явный неуспех. Иногда роль книжечки (или карточек) выполнял бумажный веер, на который точно так же наносились имена воздыхателей и потенциальных партнёров по танцам. На выставке есть такой английский веер 1900-х — очаровательный и, к сожалению, без единой строчки. Владелица никого не взволновала? Так и просидела в углу весь вечер — или всю жизнь? А быть может, она решила, что начало XX века — уже новая эра, когда не надо заморачиваться смешной традицией. Наступали машины. Раздавались телефонные звонки. Мир — мчался. Впрочем, и веер как таковой уничтожило… электричество. По мере того как в жизнь человека вторгался неумолимый прогресс, а гостиные озарялись "искусственным" светом, утрачивалась потребность в опахалах: от лампочек не становилось душно. Анна Ахматова на излёте Серебряного века печалилась: "Сквозь опущенные веки / Вижу, вижу, ты со мной — И в руке твоей навеки / Неоткрытый веер мой". Да и зачем его открывать? Затем, чтобы любоваться! 

Теги события:

искусство культура веер останкино центр грабаря реставрация мода

Человек неразумный

Сообщество « Форум » 14:50 10 октября 2017

Человек неразумный

Нобелевскую премию по экономике присудили Ричарду Талеру за «вклад в поведенческую экономику»

Татьяна Воеводина

23

Оценить статью: 10 3

Нобелевскую премию по экономике за 2017 год присудили американскому экономисту Ричарду Талеру за «вклад в поведенческую экономику», изучающей влияние социальных, когнитивных и эмоциональных факторов на принятие экономических решений.

Правда, не совсем понятно, почему великие экономисты современности не исследуют то, что в центре внимания и руководителей корпораций, и старушек-пенсионерок – кризис. Мне кажется, экономические мудрецы вытеснили кризис в подсознание, забыли о нём – как забывают о постыдном событии. Экономическая наука на этом кризисе феерически облажалась: никто глобального кризиса не предсказал; напротив, все ожидали нескончаемый рост на глобальных дерегулированных рынках в условиях глобализации и открытости. А всё-таки как ни крути, наука – это то, что способно предсказывать события. Нет этого – нет и науки. А поскольку экономика претендует на звание науки, а при этом предсказывать не умеет – она попадает в, прямо сказать, двусмысленное положение.