Газета Завтра 1233 (29 2017) - [19]

Параллельно большевики насаждали в деревнях печально известные комбеды, опиравшиеся на самый низовой элемент. В определённый момент Ленин даже надеялся подменить ими советскую организацию. Так, на совещании комбедов центральных губерний он заявил: "Мы сольём Комбеды с Советами, мы сделаем так, чтобы комбеды стали Советами". Ленин утверждал: "Крестьянам нужны не права на землю, им нужны Советы батрацких депутатов".

И здесь, как это ни покажется парадоксальным, вождя большевиков Ленина нужно поставить на одну доску с П.А. Столыпиным. Обе эти, вроде бы полярные, фигуры проводили один и тот же курс, направленный на раскол сельского мира. Если Ленин выступал за диктатуру бедняков, то Столыпин ратовал за диктатуру кулаков. Большинство крестьян отрицательно относились к выходу из общины, резонно полагая, что это нарушает её право на собственность. Практика осуществления реформы показала, что крестьянство, в своей массе, было настроено против выдела из общины. Вольно-экономическое общество провело, выражаясь по-современному, социологический опрос, в ходе которого 89 % опрошенных земледельцев выразили своё отрицательное отношение к столыпинским затеям.

Но вестернизаторам, как это очень часто у нас бывает, не было дела до мнения большинства. Тогдашняя бюрократия во многих случаях выгоняла крестьян из общины насильно. Чиновники запугивали сельские сходы, земские начальники отменяли решения самих сходов, полиция заставляла их участников давать согласие на высылку противников выдела. Но даже и эти меры привели к тому, что из общины вышло всего 22%. Из них половина разорилась, будучи не в состоянии хозяйствовать в одиночку, без общинной помощи. И эти разорившиеся пополнили ряды сельской и городской бедноты. Понятно, что отношение к вышедшим по своей воле у крестьян было резко негативным — им портили жизнь как могли. Держались они лишь на "штыках". А после Февраля 1917 года в общину моментально вернулись все вышедшие из неё крестьяне.

Тут надо отметить, что крестьяне отвергали столыпинщину ещё и потому, что считали землю действительно общей — потому как Божьей. И это никакая на славянофильско-народническая выдумка, об этом свидетельствуют многие факты. "Все природные богатства считались даром Божьим, который не может находиться в чьей-либо личной собственности, — пишет историк С.Н. Тутолмин. — С.Т. Семёнов передаёт свой разговор с мужиками по поводу воровства помещичьего леса: "Он не чужой, а Божий, — говорили мне. — Хлеб с поля грех брать, потому его сеяли, над ним трудились, а над лесом кто трудился?.. Так думали большинство, уверенные, что на их стороне правда". Эти ментальные установки должны были оправдать стремление крестьян к захвату помещичьих земель. Любопытно, что и в 1917 г. эти убеждения не претерпели изменения. На первом крестьянском съезде в Кургане, проходившем 8-9 апреля 1917 г., крестьяне рассуждали буквально следующее: "Бог сотворил человека, землю, воздух, воду. Есть и такие предметы, которые творит человек, — пусть же эти предметы ему и принадлежат. Те же предметы, которые сотворены Богом, не могут принадлежать одному лицу. Таким предметом является земля. Стоимость всякого предмета определяется суммой затраченного на него труда. Стоимость земли определить нельзя — никто в неё не вкладывал ни денег, ни труда, тем не менее земля сделалась предметом торга" ("Русские крестьяне и власть в канун 1917 года").

Между прочим, именно эти взгляды нашли своё отражение в "Законе о социализации земли", принятом 27 января (9 февраля) 1918 года. Там декларировался отказ от любой собственности на землю, сама же она объявлялась общенародным достоянием. (Правда, уже через год большевики дали этому сугубо этатистскую трактовку, но тут уже отдельная история.) Вообще, это принцип христианского, православного социализма. Всё есть творение Божье и является собственностью одного лишь Творца. Община же есть конкретное социальное выражение данного принципа. Здесь всё есть собственность всех (и никого отдельно), однако что-то может и должно находиться именно в пользовании отдельных лиц и семей (диалектическое сочетание общего и частного, целого и части). Отсюда и воля русских крестьян к земле в плане пользования.

Столыпин и Ленин своими западническими экспериментами раскололи русский сельский мир, который мог бы (за исключением ростовщиков и люмпенов) выступать как единое, органическое, соборное целое. (Стоит вспомнить, что К. Маркс считал русскую общину базовой ячейкой русского социализма, как и артель.) При этом, что характерно, ни тот, ни другой либералами не являлись. Столыпин был приверженцем самодержавия, Ленин — "комиссародержавия". Тем не менее оба они были пронизаны западными влияниями, что следует считать результатом всеобщей вестернизации. Ставка на меньшинство в ущерб большинству — сугубо западное явление, в корне противоречащее русской соборности. И крестьянство решительно отвергло диктатуру меньшинства, встретив комбеды в штыки. В конечном итоге, большевики вынуждены были их ликвидировать, провозгласив смычку с середняком. Однако осадок, как говорится, остался, по русской общине был нанесён мощный удар.