Газета Завтра 1218 (14 2017) - [17]

Дайсуке Котегава , исполнительный директор Международного валютного фонда от Японии в 2007–2010 годах : "Финансовый капитализм расширяет пропасть между богатыми и бедными, но при этом финансовый сектор ничего не производит… К сожалению, спекулянты никогда не признают своё негативное влияние на рынок. Они думают только о прибыли и продолжают допускать одни и те же ошибки".

Гжегож Колодко , профессор Академии Леона Козьминского (Варшава, Польша): "На основах неолиберализма и популизма экономика работать не будет, нужен новый прагматизм… Человеческий потенциал находится под угрозой. Особенно это выражается в растущем социальном неравенстве".

Джеймс К. Гэлбрейт , профессор Школы по связям с общественностью им. Линдона Джонсона (Университет Техаса, США) : "Нынешняя финансовая система работает на глобальное неравенство… Уровень неравенства в стране можно соотнести с курсом доллара".

Ванг Вэнь , директор Института финансовых исследований : "Нам надо выстраивать абсолютно другую, новую систему мировых финансов, которая должна будет выстраиваться на справедливой основе, без мирового гегемонизма одной из держав."

Важно также и то, что на Московском экономическом форуме не замкнулись только на чисто экономической тематике. Один из ведущих деятелей форума, публицист и политик Юрий Болдырев, провёл интереснейший эксперимент по согласованию политических платформ самых разных общественных сил России, которые требуют структурных перемен. И оказалось, что крайние консервативные силы довольно близко подходят к левым и лево-патриотическим силам и центристам. Такой сдвиг даёт известный оптимизм на согласованный подход русского общества к приближающимся выводам.

Война план покажет?

Цитат подобного рода из выступлений участников Московского экономического форума можно привести ещё множество. Но все они, так или иначе вращаясь в рамках смыслового тре­угольника "инвестиции—прибыли—неравенство", почему-то старательно избегали касаться, возможно, ключевой проблемы для "новой экономики". Речь идёт о проблеме производства-потребления в условиях "обесчеловечивания" первого и, соответственно, сокращения "платежеспособного" спроса во втором.

Если одна из основных тем форума была обозначена как "Растерянный человек между отчаянием и надеждой: мировая ситуация и российская специфика", то в данной связи, наверное, стоило говорить уже не столько о "растерянной", сколько о "потерянной" для экономики части человечества. Как это было сделано на том же Давосском форуме, "растерянные" (по свидетельству Анатолия Чубайса) участники которого обсуждали всё-таки проблему удержания "глобального прекариата" в рамках человеческой цивилизации при переходе через уже начавшийся системный кризис.

Впрочем, если отказ от "вашингтонского консенсуса" где-либо всё-таки начнётся всерьёз (а он рано или поздно начнётся — по-другому просто быть не может в силу целого комплекса объективных причин), то "война план покажет", и от слов его критикам и оппонентам неизбежно, волей-неволей придётся переходить к делу. Именно проблемам такого перехода, по сути, и посвящены ежегодные заседания Московского экономического форума, который был задуман и организован Константином Бабкиным, физиком по образованию и успешным предпринимателем в сфере сельскохозяйственного машиностроения, который думает о Родине и её будущем, что пока не слишком характерно для представителей отечественного крупного бизнеса.

Памяти Евгения Евтушенко

Александр Проханов

6 апреля 2017 0

Умер Евгений Евтушенко. Умер в Америке, уходил в страданиях ужасных, но прожил долгую блистательную жизнь. Жизнь поэта, политика, витии. На протяжении всей своей писательской деятельности он всё время находился в круге света, среди прожекторов, аплодисментов, обожателей, в литературных и политических схватках, поездках, путешествиях. Был кумиром и в Советском Союзе, и на Западе.

Говорить о том, что он был антисоветчиком, — неверно и очень приблизительно. Он был абсолютно советским поэтом, повторяя все акценты, все синусоиды советской идеологии разных периодов. Мальчиком, зелёным юношей он писал хвалебные стихи Сталину. Затем его подъём, его всплеск был связан с хрущёвской "оттепелью", когда расцвела полная гроздь талантливых, ярких молодых поэтов, которые заявили о себе, начав воспевать ленинский период — тот период, который, по словам Хрущёва, был перечёркнут сталинизмом, и к возвращению в который призывал Хрущёв в своём знаменитом докладе на ХХ Съезде. Евтушенко тоже был ленинцем, он был среди тех, кто воспевал "комиссаров в пыльных шлемах". Затем, когда наступили более жёсткие, застойные брежневские времена, он хоть и начал некую фронду с официальными властями, но Кремль его обожал и посылал его во все нужные для себя точки мира. Евтушенко не вылезал из-за границы, из Франции, из Америки, из Италии. Он был неофициальным послом Кремля на Западе, своим примером показывая и доказывая, что СССР — это вовсе не страшный тоталитарный ГУЛАГ. В каком-то смысле именно он, Евтушенко, олицетворял собой весь Советский Союз.

В нём было очень много революционного. Он обожал революцию, он обожал бурю, взрывы, всплески. Поэтому пел кубинскую революцию, пел революцию в Чили. А потом, когда у советского строя наступили мрачные времена, когда в официальной советской идеологии стали доминировать упаднические, саморазрушительные тенденции "перестройки", он тоже был в этом строю, и его стихи о наследниках Сталина стали проклятием, которым он заклеймил своё прошлое. В 1991 году он возглавил движение тех советских писателей, которые противодействовали ГКЧП, он был в авангарде разрушения всего советского литературно-идеологического наследия. Но потом, когда, казалось бы, он и близкие ему силы и люди победили, когда на дворе торжествовали "демократы", когда в "новой России" и её литературе он стал занимать очень видное место, с ним произошла странная, загадочная перемена — он просто уехал из страны, ушёл, исчез. И уехал не куда-нибудь в Нью-Йорк или Лондон, на Монмартр или в Римский литературный клуб. Он уехал в американскую глушь, в Оклахому, в абсолютную провинцию, и там жил, преподавал чужакам русскую литературу и там же скончался в тяжелейших муках. В этом — загадка Евтушенко. Каждый может по-своему отгадывать её. Кто-то говорит, что он уехал зарабатывать деньги, кто-то говорит, что он поддался увещеваниям своей четвёртой жены. Но мне кажется, что он был страшно разочарован тем, что вместо блистательного нового государства — носителя новой великой культуры — после 1991 года здесь, в России, наступила тьма, затмение, бескультурье. И возобладала не идеальная революция, не герои, не сподвижники, а возобладал коммерсант, киллер, банкир, человек денег, приземлённая, абсолютно бездуховная тварь, с которой он не мог примириться.