Газета Завтра 1214 (10 2017) - [33]

Детская история, выдуманная Марком Твеном, — про Тома Сойера и Гека Финна — одна из самых читаемых в Советском Союзе. Приключения американских шалопаев, так похожих своими вкусами на весёлых двоечников из параллельного класса — или из соседнего подъезда. Хулиганские выходки, страшные тайны, первая любовь к симпатичной Бэкки Тэтчер. А вот — европейская классика. Уильям Шекспир: "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте". В 1960‑х — в эпоху культа юности — была невероятно популярна именно эта пьеса. Велись дискуссии — в каком возрасте можно (не стыдно!) влюбляться? Что есть любовь? И как на это реагируют родители влюблённых старшеклассников? На этом фоне тема средневековых подростков выглядела актуальной и свежей. Ромео и Джульетта сделались притчей во языцех — по экранам (не без скандала!) прокатился фильм "А если это любовь?" — о современных нравах. Шекспировские страсти в исполнении Нади Рушевой — это вовсе не страсти. Это скорбь невозможности.

Экспозиция содержит два коротких сюжета о Наде Рушевой — один из них предполагался как полноценная документальная лента, но рассказ обрывается титрами: фильм не закончен, потому что Рушева умерла от болезни. Беспристрастные энциклопедии выдают учёную фразу: "из-за разрыва врождённой аневризмы сосуда головного мозга и последующего кровоизлияния". Это произошло 6 марта 1969 года. Ей было 17 лет. За краткий миг своего бытия она сделала больше, чем иные люди за долгую и, возможно, даже насыщенную, интересную жизнь. Невольно задаёшься вопросом: а что, если бы?.. Если бы она пережила свою эпоху, влилась в минорно-гуманитарный мир 70-х, продолжила свою линию художницы… дожила бы до наших дней. Кем бы она стала? Превратилась бы в рядовую ремесленницу — как это часто бывает с "ранними" гениями? Страдала от невозможности повторить свои же высоты и — о, ужас — спилась бы? Или раскрылась ещё мощнее? Нам не дано узнать. Ей был дан миг — она его прожила, блеснув, как сказочная жар-птица.

Сухое море

Сухое море

Александр Проханов

9 марта 2017 0

Посвящаю Захару Прилепину

Мой стих упал на дно сухого моря.

Ушёл на фронт, забыв полить цветок.

Лицо жены, померкшее от горя.

Блокпост. Стрельба. Алеющий восток.

*   *   *

Всю ночь в Донецке грохотали пушки.

Горел бетон, дымилась арматура.

В развалинах лежал убитый ГРУшник.

Зловещая войны архитектура.

*   *   *

Комбат убит. Мы молча пили водку

В прифронтовом дешёвом кабаке.

А рядом миномёты драли глотку,

И мины разрывались вдалеке.

*   *   *

Пронзённый в грудь, лежал на дне воронки.

Я был один, заброшен на земле.

В заре летели чёрные вороны

И что-то хриплое они кричали мне.

*   *   *

В степи, на месте минного разрыва,

Где бинт лежал разорван и кровав,

Растёт травы серебряная грива.

В народе имя ей   — "разрыв-трава".

*   *   *

Кто ты, светловолосый украинец?

Кого любил? В каком посёлке жил?

Кому на праздник привозил гостинец?

Будь проклят час, когда тебя убил.

*   *   *

Он был сражён недрогнувшей рукой,

Всадившей пулю точно и жестоко.

И был подхвачен белою рекой,

В которой нет ни устья, ни истока.

*   *   *

В пшеничном поле   — два подбитых танка.

Я заглянул в распахнутые люки:

Танкистов обгорелые останки,

На пулемёте скрюченные руки.

*   *   *

Как воск, потёк железный ствол винтовки.

Платок жены по небу гонит ветер.

Мокры, как кровь, в газетах заголовки.

Я умер. Я проснулся на рассвете.

*   *   *

Он был носатый одессит,

Играл в одесском джазе.

Его брелок ещё висит

В подорванном КАМАЗе.

*   *   *

Девушка в холщовой вышиванке.

Поцелуи сладкие, как мёд.

На рассвете появились танки.

Я стянул с плеча гранатомёт.

*   *   *

Мы ночью охраняем мост,

Отец и мы, два сына.

Когда б ты знала, сколько звёзд   —

Зелёных, белых, синих.

*   *   *

Пусть ты издал последний крик,

Но жить не перестал.

Твой луч пройдёт в смертельный миг

Сквозь радужный кристалл.

*   *   *

Когда промчусь я по кругам,

И мой настанет срок,

Смерть поднесёт меня к губам

И сделает глоток.

*   *   *

Железных мух назойливое пенье.

Багровые зарницы вдалеке.

Я помню, как на праздник, на Успенье,

Ты подошла в сиреневом платке.

*   *   *

Они его втроем забили в угол.

Железный прут без устали хлестал.

В миру он добывал донецкий уголь.

Став ополченцем, умер за Христа.

*   *   *

Мой дед снискал георгиевскую славу.

А мой отец погиб под Сталинградом.

Я пережил шестнадцать войн кровавых.

Теперь лежу под украинским "градом".

*   *   *

Ваши алые знамёна,

Ваши рыжие чубы.

Огневые батальоны

И простреленные лбы.

*   *   *

Кто поднял бурю? Кто за ней грядёт?

Чей лик узрим? К какому исполину

Прильнут народы? Кто перегрызёт

Истории гнилую пуповину?

*   *   *

Я акушер. Я принимаю роды.

В моих руках грядущее родится.

Открылся зев, и истекают воды.

Своё дитё рождает дьяволица.

*   *   *

Весь этот опыт с кровью и слезами

Я никому на свете не отдам.

Я смерть встречал с открытыми глазами,

Закрыв глаза убитым городам.

Белый кот на воеводстве

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

9 марта 2017 0

Прошло сообщение о том, что власти США рассматривают вопрос о выходе страны из совета Организации Объединённых Наций по правам человека. Состоится такой выход или нет, и если состоится, то когда — это всё американские вопросы, а мне бы хотелось поговорить о наших. Потому что для нас это очень поучительный опыт — сама по себе возможность вот так взять и откуда-то по собственному почину выйти. Выйти, потому что нет никакой причины там оставаться. На протяжении всей постсоветской истории мы только и делали, что рвались вступить куда-то, не разбирая дороги и уж тем более не рассуждая, какая нам в том корысть; рвались, точно купчина в дворянское собрание, — чтобы нам, сиволапым, припасть к высшим и необсуждаемым ценностям. Так оказались мы в ВТО, от которого нам одни убытки. Так продолжаем оставаться в олимпийском движении, где нас унижают, а мы оправдываемся, точно двоечник перед завучем, вместо того, чтобы взять да и уйти безо всяких объяснений.