Газета Завтра 1211 (7 2017) - [37]

Беседовал Владимир ВИННИКОВ

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина В числе экзаменационных инноваций, которые при новом министре посыпались, как картошка из дырявого мешка, есть вот такая: по окончании 9-го класса ученик должен явить способность устно высказаться на родном языке на заданную тему. За способность выражаться письменно, надо понимать, ответственно возрождённое сочинение.

И вот уже по радио кандидат филологических наук с факультета журналистики солидно разъясняет, что теперь-де крайне востребованы курсы, на которых — внимание! — учителя будут учиться искусству изъяснения по-русски, поскольку в последние десять лет с них этого не спрашивали, и они позабыли, как это делается, а молодые коллеги — так и вовсе сроду не умели.

Учиться — никогда не поздно. Не зря нынче говорят о непрерывном образовании. Даже в школе детей предупреждают: вам-де придётся несколько раз переучиваться, потому что знания нынче очень быстро устаревают. И с этим нельзя не согласиться. Вот взять хоть меня — совковую устарелку. Мои не то что знания, а просто базовые представления о мире, чувствую, радикально устарели. В общем, прошлый век. Но я стараюсь, силюсь "в просвещении стать с веком наравне". Недавно я, например, узнала, что, оказывается, высшие учебные заведения имеют целью социализацию молодёжи. А я по своей отсталости воображала, что социализация — это дело детского сада, а вузам полагается готовить специалистов народного хозяйства. Но теперь я знаю, как правильно и совершенно не удивляюсь, когда ко мне приходят наниматься на работу яснолицые и невинные, аки детсадовцы, обладатели многоразличных дипломов.

Что касается последних начальственных инициатив по обучению говорению, то и тут я попала впросак. Я по своей провинциальной дремучести полагала, что учить говорить — это тоже дело детсада, ну, максимум начальной школы. Ан нет! Оказалось, что этому должны учить в 9-м классе специально обученные на курсах учителя.

Почему это так трудно — говорить? И чему тут особенному нужно учить? И почему раньше люди так-сяк научались этому нелёгкому искусству без специального курса, а теперь — не научаются. Опять ЕГЭ виноват?

Расскажу, как это видится из прошлого века.

Обычный, естественный язык существует в виде диалога: вопрос-ответ. Монолог — это нечто искусственное, это текст, это уже зачаток литературного произведения. Абсолютно необразованный, неграмотный дикарь ничего толком рассказать не может, если не отмечен каким-то особым дарованием.

Но в процессе обучения ребёнок сталкивается с большим количеством разных текстов: сказок, рассказов, познавательных статей, и в голове его — осознанно и неосознанно — складываются образцы построения текстов. Я помню, в начальных классах у нас самым ходовым упражнением было: разделите текст на части, озаглавьте каждую часть. Потом тексты пересказывали: подробно, без подробностей, частично. У человека постепенно формировался образец того, как выглядит вразумительный и даже красивый текст. Точно так ребёнок учит свой язык: просто подражая образцам.

И в учебниках иностранного языка был всегда текст, с него начинался каждый урок в учебнике. Его требовалось перевести, ответить на вопросы по содержанию, а потом — непременно пересказать. Сначала как написано, потом от лица какого-то из персонажей и т.д. Эта работа тоже незаметно развивала способность к монологу. Теперь текст исчез.

Едем дальше. Мы писали сочинения с первого класса. Самое первое я написала, едва закончив букварь. Оно было про зиму. Мы его составляли всем классом, предложение за предложением. И это тоже был текст. Не удивительно, что уже во втором классе мы без труда писали на сакраментальную тему "Как я провёл лето". Современные дети очень мало пишут сочинений. Не пишут письменных ответов на вопросы — по истории, природоведению и пр.

А в конце с них требуют какие-то там "эссе". Приехали жать, где не сеяли! Во многих школярах перспектива писать эти самые "эссе" вызывает настоящую панику. И всё потому, что в первом классе не вызывали к доске рассказывать текст. У нас помимо уроков были политинформации, которые мы сами делали, что мне лично ужасно нравилось. Теперь их заменили изготовленные родителями презентации в "Пауэр Пойнт", которые дети читают. В итоге у выпускника нет в голове образца, как устроен и разворачивается текст.

Тут не требуется никакой теории — это входит в сознание, просто как навык владения языком. Это, собственно, и есть один из аспектов языка. Швейцарский учёный Фердинанд де Соссюр, которого числят основоположником современной лингвистики, сто лет назад выделил три аспекта языка: собственно язык — словарь и грамматика, речь — правила использования языка, и ещё то, что у нас переводится неудачно — "языковая деятельность" (в оригинале langage). На самом деле, это совокупность текстов, созданных данным языковым коллективом, без освоения которых языком ты в полной мере не владеешь. Это непременное умение культурного человека.

Научить ему школа может — если, конечно, будет действовать не бюрократически, не схоластически, как уже привыкли, а — практически.