Газета Завтра 1209 (5 2017) - [3]

Карпец был певцом всего русского и пел эту великую песню до последних дней своей жизни. Его унесла тяжёлая болезнь, но она его не сломила, и до последнего момента мы могли читать его глубинные, исполненные религиозной веры в Россию публикации.

Царствие Небесное!

Мир алтарей и очагов

Мир алтарей и очагов

Денис Тукмаков

2 февраля 2017 0

Исаакий, Херсонес и Бессмертный полк — три спора вокруг РПЦ, в которых нам нечего делить

Нарочно или нет так совпало, но сегодня в отечественном инфополе гремят сразу несколько скандалов, связанных с Русской православной церковью. Каждый — один другого жарче, и все они, даже если и были раздуты "врагом рода человеческого", начались с инициатив РПЦ.

Образа одни на всех

В Санкт-Петербурге не стихают страсти вокруг решения городских властей о передаче в руки Церкви громадины Исаакиевского собора, с кровью вырванной у музейщиков. Дело дошло до уличных митингов и акций протеста — там уже и педерасты плясали у алтаря.

О передаче храма долго просил питерский митрополит. Город ему отказывал, но он дошёл до Медведева. Последний, видно, вспомнил о подписанном им, когда-то президентом, законе №327 "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения…" — и понеслось. Похоже, медведевский закон настолько суров, что вменяет отдавать Церкви даже ту собственность, которая ей не принадлежала.

Среди противников передачи храма Церкви (до чего же нелепый оборот!) — не только полтора сморкающихся либерала, но и те советские до мозга костей люди, которые теперь робко интересуются: а нельзя ли, в рамках этой вашей реституции, вернуть заодно коммунистам их райкомы? Нельзя, отвечают им: Богу Богово, а ваши старые кесари тут лишние.

То есть питерский протест весьма широк, пусть даже на площадь вышли сотые доли процента от пятимиллионного города. Недовольство тлеет где-то внутри, нарастает тощими и жирными слоями, словно мало было городу трёх революций "доски Маннергейма" — в юбилейный-то год. И зачем так давят? Закручивают так зачем?

Музейные работники в шоке — они вспоминают подвиги своих предшественников в блокаду, ими сохранённые святыни Исаакия, восстановленные Царские врата, отлитые колокола. Им в ответ тычут их нажитыми богатствами: дескать, средняя зарплата у вас по музею — 78 т. р., не зажрались ли, ребята? Не нам, не нам, но истине научной, оправдываются музейщики и слышат в ответ: камням служите, о душе подумайте! О чём ваш музей? О храме? О доме молитвы? Так пустите людей помолиться-то!

Между прочим, эти камни — всемирное достояние, парируют работники музея. Выгоните нас из храма — кто о нём заботиться будет? И потом, нашли кого выгонять, словно мы тут менялы какие-то. Менял вокруг и без нас хватает: иные и в рясе бывают. А молиться желаете — встаньте и молитесь.

…А сверху на тех и других взирают образа — милые сердцу каждого спорщика. Разве что кроме сморкающихся либералов.

В общем окопе

Столь же невыносимо глядеть на ссору Православной церкви и советского (либералов там, кажется, и не сыщешь) Севастополя вокруг Херсонеса. Вот уж где ноющая рана!

Два этих русских форпоста тоже схлестнулись из-за дорогих сердцу камней. Из-за разных воззрений на то, что следует почитать прежде всего. Что ценнее для народа: музей или храм.

И этот спор столь же бессмысленен, как и питерский: морской воздух, что ли, на людей так действует? Ведь и храм, и музей апеллируют к Небу, вырывают человека из канавы, наделяют его чувством принадлежности к тому, что бесконечно больше него. Уж конечно, храм и музей сочетаются лучше, чем музей и банк, чем храм и бордель. Так отчего бы им не примириться?

Путин в 2014-м обозначил ясно: для целой России, для нашей великой истории Херсонес — сакральное место. Догадывался ли он, что три года спустя русские примутся спорить о том, чья сакральность сильнее?

В иной ситуации — приди, не дай бог, в Крым вой­на — два этих столпа Русского мира сражались бы рука об руку. Против тех, кому одинаково ненавистны любые святыни Херсонеса: хоть музейные, хоть церковные. Начнись новая оборона Севастополя — и Владимирский собор обратится в крепость: над его куполом взовьётся единый на всех флаг. А среди античных улиц даже окопы рыть не придётся — вырытого там и так достаточно.

Единая река

Вот и третий скандал, с Бессмертным полком, выглядит так, словно он — от всеобщего пресыщения. От чересчур большого выбора "сторон Добра", немыслимого где-нибудь в Киеве. Синодальный отдел РПЦ по связям со СМИ предложил организаторам этой акции — к слову, давно уже их переросшей — позволить нести в общем море людей на 9 Мая портреты не только солдат Великой Отечественной, но и воинов иных эпох.

"Мы бесконечно не можем выезжать на воскресении Христа. Хоть это и великая веха нашей истории, но прошло очень много лет, и то, что мы этим прикрываемся, говорит о том, что других побед особых не было", — в цитате главы Синодального отдела достаточно было заменить "победу в войне" на "воскресение Христа", чтобы показать всю нелепость этих грубых слов.

В этой грубости многие видят бесцеремонность, способную погубить своим соседством едва ли не единственную в стране по-настоящему всенародную низовую акцию. Которая тем ценнее, что одна на свете может примирить с историей и друг с другом великое множество очень разных русских людей.