Газета Завтра 1177 (25 2016) - [3]

Но есть в году один день, когда эта формула не работает, истончается в тень, в насмешку. День, когда подступает трезвое, очень чёткое осознание, что целый мир способен вмиг уйти из-под ног даже посреди прочного порядка вещей. Что такое уже случалось с нами как минимум однажды на этом веку. Эта дата — 22 июня, день общерусской травмы.

За считанные минуты, пока звучала речь Молотова, жизнь двухсот миллионов наших дедов перевернулась и больше никогда не была как прежде. Вероломным было не только нападение Германии — сама юдоль земная, казалось, воткнула финку в спину, прервалась и рассыпалась в прах.

Тот страшный провал в преисподнюю был за четыре года замурован тридцатимиллионной народной жертвой, превратившей русских — в народ-мученик, а его подвиг — в Христову жертву. Победа одарила народ миром и новыми смыслами, наделила способностью к невиданному историческому рывку.

Но память о провале так и не ушла: вся послевоенная судьба народа была повенчана с ожиданием новой войны — решающей, последней. Сознание народа стало “оборонным сознанием”: частично из-за свежих подступающих угроз, но главным образом — из-за довлеющего страха вновь оказаться неготовыми к предательскому удару.

На травме 22 июня вырастали поколения. От войны не зарекались — так же как от сумы и тюрьмы. Мы знали, что нужно больше танков. Что нас не должны застать врасплох. Что горе приходит, когда его не ждёшь, — и может нагрянуть в любой момент. Значит, его нужно ждать-поджидать, отгоняя от порога.

Эта травма проступала в пятилетних планах и схемах городов, щерилась закрытой границей и суеверным страхом перед Афганом, чудилась в значке ГТО и присказке “Лишь бы не было войны”. А когда мы всё-таки раскрылись, небесная твердь рухнула, и ужас стал явью.

Что же сейчас?

Каких-то полтора месяца назад — уже после Пальмиры, но до Актюбинска — я написал здесь о своём чувстве: мне вдруг показалось, что мы, целая нация, перестали, наконец, беспокоиться и встали прочно на землю. Ни довлевшая угроза катастрофического кризиса, ни риск позора в Сирии не сломили нас. Вечный страх перед “крушением русской государственности” — в три дня, из-за собственных фатальных просчётов — отступил и не тревожит больше.

Но 22 июня — это не про кризис, не про крушение или далёкую заварушку. 22 июня — это про Войну. Отечественную, всё затмевающую, против половины мира. Войну, ненавидимую самой страшной ненавистью. Приходящую всегда нежданно, когда ничего толком не готово и никто, считай, не готов. Требующую полной отдачи от каждого дома — просто потому, что иначе никому не выжить. Самоотверженность — это когда ты, одиночка, чтобы спасти себя и близких, должен забыть о себе и даже о близких, впрячься и спасать всех.

Как с Войной быть?

Русский одессит Игорь Дмитриев на днях дал ответ, как быть:

“Русские мужчины часто говорят о войне. В этом нет ни истерики, ни воодушевления. Просто, обыденно, друзья или предполагаемые партнёры по бизнесу в разговоре так или иначе упоминают слово “война”.

Например, так: “Ну, давай попробуем. Получится — заработаем, не получится — ну и чёрт с ним! Всё равно скоро война”. Все говорят об этом спокойно, со знакомым восточным фатализмом. Мол, хорошо пожили, сытно, но пора.

Централизованной политики в этом направлении я не увидел — курсов гражданской обороны, военных сборов, информационной накачки. Русские готовятся сами. Один старинный друг-экстремал проводит марафоны по пересечённой местности; говорит: “Ты даже не представляешь, сколько в этом году собирается людей! И все задают один вопрос — тактические задания будут? А боевое слаживание?”

В наушниках на пробежке услышал по радио песню “Война, приди!”. И знаете, зацепило. Как когда-то “Перемен требуют наши сердца”. Много таких песен.

Русские ждут большой войны. С обречённой готовностью. Как атомы под электромагнитным излучением, они чувствуют её приближение. И это настроение едва заметно передаётся от одного мужчины к другому”.

Не сильно нервничая, без драматизма и ненужной суеты, без пустого вопрошания “Да как же они могли?”, звоня в колокола, садясь в автобус или кормя голубей, русские поджидают сотую войну в своей истории. Подпускают поближе, чтобы не ушла с прицелов. Нагрянет ли она на выпускной, как в 1941-м, или на открытие олимпиады, как в 2008-м, или на Благовещение, как в 2014-м, — уже и не важно.

Пусть даже сегодня. Даже лучше, если сегодня.

Табло

Табло

Служба безопасности "День"

Экономика Кудрин Санкции Политика выборы в США Нагорный Карабах Общество

агентурные донесения

Встреча Путина с Сержем Саргсяном и Ильхамом Алиевым в Санкт-Петербурге окончательно купировала недавнее обострение отношений между двумя закавказскими республиками в зоне "карабахского конфликта", поскольку спорные для режима перемирия вопросы были решены российскими гарантиями, утверждают инсайдерские источники…

Как полагают наши цюрихские корреспонденты, состоявшееся 17 июня продление Евросоюзом режима антироссийских санкций было вполне предсказуемым, поскольку практически все политические лидеры Европы вынуждены беспрекословно выполнять все указания из Вашингтона, подкреплённые крупнейшими финансовыми центрами…