Газета Завтра 1172 (20 2016) - [25]

Долгое время я ничего не слышал про него, пока мне в руки не попалось роскошное издание, снабжённое предисловием, где говорилось о том, что Коли Мельникова больше нет на этом свете. Я подивился тому, как быстро плоть и кровь становятся бронзой, как умело история стирает подробности быта, а отдельная судьба художника становится легендой.

24 мая 2006 года, ранним утром в городе Козельске на автобусной остановке Колю Мельникова нашли мёртвым. Чтя его память, мы публикуем два его стихотворения.

*   *   *

Поставьте памятник деревне

На Красной площади в Москве,

Там будут старые деревья,

Там будут яблоки в траве.

И покосившаяся хата

С крыльцом, рассыпавшимся в прах,

И мать убитого солдата

С позорной пенсией в руках.

И два горшка на частоколе,

И пядь невспаханной земли,

Как символ брошенного поля,

Давно лежащего в пыли.

И пусть поёт в тоске от боли

Непротрезвевший гармонист

О непонятной "русской доле"

Под тихий плач и ветра свист.

Пусть рядом робко встанут дети,

Что в деревнях ещё растут,

Наследство их на белом свете —

Всё тот же чёрный, рабский труд.

Присядут бабы на скамейку,

И всё в них будет как всегда —

И сапоги, и телогрейки,

И взгляд потухший… в никуда.

Поставьте памятник деревне,

Чтоб показать хотя бы раз

То, как покорно, как безгневно

Деревня ждёт свой смертный час.

Ломали кости, рвали жилы,

Но ни протестов, ни борьбы,

Одно лишь "Господи помилуй!"

И вера в праведность судьбы.

*   *   *

На мне стоит клеймо поэта,

А у поэта на Руси —

Так довелось — недолги лета.

Мне тридцать. Господи, спаси!

Поэтов нагло убивали

Во все века, и всякий раз

Убийц на волю отпускали —

Другим поэтам напоказ!

Чего ж мне ждать? Всё это было —

Удар ножа, иль выстрел в грудь,

Или подвыпивший верзила

"Случайно" стукнет чем-нибудь.

Самоубийств инсценировки,

"Несчастный случай" — как назло…

Какой цинизм! Какой сноровки

Достигло это ремесло!

О прекрасном...

О прекрасном...

Николай Цискаридзе

балет Галина Уланова Культура Общество

из выступления в Академии русского балета имени А.Я. Вагановой

Галина Сергеевна Уланова — замечательный мой педагог, с которым, к сожалению, я не так долго работал, но который много что изменил в моём социальном положении в Большом театре, в моей душе. Особенно в последний год, когда Уланова уже болела, и я отчитывался перед ней по телефону, рассказывал, что станцевал, как репетировал и в ответ выслушивал советы, замечания… Такое общение, на самом деле, очень сильно повлияло на меня. Уланова была личностью абсолютно незаурядной, и если кто-то попадал в её поле, то он не мог остаться незаинтересованным.

Книга "Уланова Галина Сергеевна" Марины Алексинской — не первая и не последняя книга о великой Улановой. Я даже сбился со счета, наверное, уже больше ста больших, серьёзных трудов посвящены балерине разными авторами в мире, только в этом году вышло уже три книги об Улановой. И чем мне эта книга оказалась интересна? В принципе, рассказать мне что-либо про Галину Сергеевну сложно: я был допущен, так скажем, близко, разговаривал с Улановой, репетировал; к сожалению, я не видел её на сцене. Здесь же собраны оригинальные материалы очень разных людей, которые работали с Улановой, которые видели Уланову на сцене, видели или знали в жизни… К сожалению, очень часто правда не бывает красивой. И мы не можем… вернее не так. Мы можем, мы можем всё описать, всё рассказать, но мы не имеем права, с моей точки зрения, описывать больше того, что описывать следует… Как-то раз Марина Тимофеевна Семёнова, с которой я проработал многим больше, пошутила, она сказала: "Колечка, я знаю, что ты умный мальчик, когда ты будешь писать книгу, оромантизируй мой образ". И вот это наставление — "оромантизируй мой образ" — со мной останется навсегда. Потому что очень важно преподносить нашу профессию как-то очень достойно и красиво. И когда я просматривал книгу "Уланова Галина Сергеевна", то понимал: Марина Алексинская не то чтобы многие углы пыталась скрасить — пыталась выразить и представить на страницах только то прекрасное, что, в принципе, и должно быть доступно и зрителю, и читателю. И я очень рад, что книга уже не только на книжных полках Москвы, но доехала и до Академии русского балета, до этого замечательного дома, который Галина Сергеевна считала, наверное, самым главным в своей жизни.

Раньше я понять не мог, почему и Галина Сергеевна Уланова, и Марина Тимофеевна Семёнова говорили "я ленинградка, я ленинградка". И так мне это "я ленинградка" надоело (понятно, я тоже — не "москвич"), что Уланову спросить не посмел бы, а Марину Тимофеевну спросил однажды: "ну какая вы ленинградка? Вы в 1928-м году уехали из этого города, вы живёте в Москве, в центре города, и вы всё ленинградка?!" Марина Тимофеевна мне что-то отвечала, что-то говорила, чтобы не задавал глупых вопросов. И вот когда я сам попал сюда, в стены Академии русского балета имени Вагановой, я понял, о чём они говорили. И Уланова, и Семёнова были не ленинградками, они были с Театральной улицы, с улицы Росси, по одной простой причине, что здесь они жили, учились, и когда они переходили уже в театр, то всё равно оставались здесь, потому что репетиционная база Мариинского, тогда Кировского, театра располагалась тоже здесь. И, конечно, для Галины Сергеевны Улановой этот дом — а здесь до последнего дня служила и её мама — был самым главным. И в свой последний визит в Петербург Уланова передала в дар музею свои балетные реликвии… Я рад, что презентация книги "Уланова Галина Сергеевна" происходит сейчас в стенах Академии русского балета, и уверен, что Галина Сергеевна была бы счастлива.