Газета Завтра 1169 (17 2016) - [45]

Британия в ХIХ веке выиграла в борьбе за колонии, побеждая иные страны Европы дешевизной и качеством своих товаров, транспортных и банковских услуг. В отношениях же её с коренным населением колоний грешно видеть лишь охоту за скальпами аборигенов, работорговлю и нещадные поборы. В разные времена эти отношения были разными. И подводя под ними общую черту, нельзя не признать благое воздействие  британской метрополии на все её колонии. Уходя из страны, прокукарекавшей независимость, англичане, как правило, оставляли в ней то, что моль не съест, ржа не истребит и вор не украдёт. А именно – симпатии к своему языку, культуре, быту, к управленческому и производственному опыту. Созданное Британией Содружество Наций с кончиной колониальной эры не распалось. Семнадцать членов Содружества из пятидесяти трёх до сих пор признают главой их государств Её Величество – нашу королеву Елизавету II. Что я хочу этим сказать? То, что сегодня у англичан  полно оснований для самодовольства: мы действительно носители мягкой силы и можем морально на разные народы влиять. Но у нашего обаяния, как и у любого явления, есть не только плюсы.

Минусы его стали проявляться, как только у элит бывших колоний образовались крупные капиталы. У одних, например, сингапурской и гонконгской – от бурного развития экономик, у других, преимущественно африканских и арабских – от ограбления собственных народов. А все эти элиты, питая симпатии к бывшей метрополии, в неё устремили свои капиталы. Как для оборота, выгодного их бизнесу, так и для безопасного сбережения наворованного.

Приязнь к Великобритании нувориши-туземцы  впитывали с материнским молоком. И она – страна добропорядочных людей с прочными традициями – была им гораздо милей, чем новый лидер мира – США, где несметно сборище авантюристов.

В движении колониальных капиталов на Альбион его политики углядели лишь приток инвестиций  – сплошное благо.  И оно им было даровано. В числе входящих в круг Больших Денег немало тех, кому Англия более мила, чем нуворишам-туземцам. Ибо ряд  династий потомственных миллиардеров  связан с Британскими островами с поры знаменитых промышленных революций и самых счастливых торговых экспедиций за океаны. 

Благодаря радению о ней  Больших Денег, Англия превратилась в райское пристанище капиталов из бывших колоний. Вся британская пресса получила установку на создание максимального комфорта богачам всех цветов кожи. Установка эта действует до сих пор. И к чему ведёт?

Многие страны Западной Европы, возрождаясь после Второй мировой, испытывали дефицит чернорабочих. Британия не была исключением. Но она, в отличие, скажем, от Германии, Франции, Бельгии, стала привечать на своей территории не только цветные руки. Вместе с капиталами из бывших колоний в Лондон и иные английские города заструились пронырливые и напористые цветные головы. Пристёгнутые к открывателям банковских счетов и покупателям недвижимости.

Обслуга владельцев капиталов  из Азии и Африки из года в год в Британии умножалась и продолжает умножаться. Учреждаемые ею финансовые, логистические и прочие структуры платят Соединённому Королевству всё больше и больше налогов. Но это – отнюдь не сплошное благо. Обретая новые финансовые поступления, Англия уверенно теряет себя – своё национальное лицо.    

Нередко в офисах столицы Британии на переговорах о солидных проектах я оказываюсь единственным британцем. И когда данный факт застревает в моей голове, то её обуревают страшноватые мысли.

Вот сейчас в Европу хлынули толпы беженцев – толпы жертв игры хозяев мира на Ближнем Востоке и севере Африки. Посеяв там хаос под лозунгами демократии, Большие Деньги свершили преступление против арабов и негров. Но тем самым сделали роскошный подарок немцам-бельгийцам и иным некоторым европейцам. Массовый и бесконтрольный наплыв беженцев – это своего рода прямая внешняя угроза. Такая угроза, которая,  скажем, в Германии непременно сработает на сплочение её народа и подъём его традиционного духа. Я уверен, что немцы как нация в ниспосланном им испытании станут сильней. И разберутся как с временными лагерями чужеземцев, так и погасят любое их своеволие в постоянных городских коммунах.

Британия от беженцев из Ирака и Туниса, Ливии и Сирии сумела отгородиться. Прямая внешняя угроза от чужеземцев англичан миновала, а скрытую же угрозу от них они не хотят замечать. Когда я о ней с кем-то заговариваю – в Плимуте или в Лондоне – то многие диковато на меня смотрят. Соотечественникам моим явно невдомёк, что мы, давно  ушедшие из колоний, теперь подвергаемся незримой оккупации пришедшими из них к нам. И эта оккупация всё более толкает нацию англичан к перерождению, –

Стюарт положил руку на сердце, помолчал и продолжил:

- Я – не расист. И на цветных коллег, с которыми всё чаще схожусь на переговорах, у меня нет аллергии. Но есть ожесточённое раздражение их лицемерием. Им Британия предоставила благодатный простор. Они делают вид, что сроднились с ней, тщатся предстать истинными английскими джентльменами, но в умах и душах остаются преданными своим племенам. Вы знаете про мой дар считывать несказанное. А те чужеземцы, с коими мне как экономисту-аналитику приходится вести дела в Англии, не знают. И в неформальном общении с ними я постоянно улавливаю: нет для них ничего выше, чем посодействовать соплеменникам.