Газета Завтра 1169 (17 2016) - [40]

Длинная просьба вызвала короткое замыкание в моей голове – в ней полыхнуло фото Константина Петровича Победоносцева и всплыла обложка его книги о западной демократии «Великая ложь нашего времени». Стюарт тут же сканировал название книги и предоставленное мне слово отменил:

- Обман столпов демократии в вашем представлении, быть может, не полностью совпадает с моим. Но вы, как и я, не плутаете в трёх соснах и отдаёте себе отчёт: народное волеизъявление в избирательных кампаниях Запада – ширма, прикрывающая абсолютный диктат капитала. Кто раскручивает и содержит политиков и их партии – тот ими и манипулирует после получения постов в исполнительной, законодательной и судебной власти. В этом у вас нет со мной расхождений. Но вам всё ещё кажется, что при провозглашённой в странах Запада свободе слова как неколебимой демократической ценности положение четвёртой власти в них – прессы – несколько отлично от трёх других. Вы и в сей момент полагаете, что какой-то знаменитый западный коллектив журналистов с особым статусом может иметь шанс на независимость от Больших Денег. Так? Так. Давайте попробуем совместно развеять данное ваше заблуждение.

Отступив на шаг, Стюарт поднял и сомкнул руки над головой:

- Представьте, что я не скромного роста экономист, а немалый в Британии по фигуре и состоянию бизнесмен. И вообразите на минуту себя солидным английским медиа-магнатом. Между нами нет особых личных привязанностей. Но вам комфортно брать кредиты через подконтрольные мне структуры, и заказы от них на рекламу в ваших изданиях многое для вас значат. Вы дорожите моим расположением, и нанятые вами журналисты от случая к случаю будут аккомпанировать и лично мне, и моим партнёрам по бизнесу, и дружному со мной члену парламента. Попирается ли нашим негласным сотрудничеством принцип свободы слова? Отчасти. Не всем вашим журналистам отрадно присюсюкивать от моих запросов. Но любой способный из них может найти место в нейтральной газете и в ней излить обо мне то, что в голову взбрело. А если вас, работодателя журналистов, я стану не в меру побуждать кривить душой – свет клином на мне не сошёлся. Кто сладко поёт, тот без кредитов и рекламы не останется. Зависимость прессы от бизнеса свободу слова ущемляет, но при конкуренции на рынке её не истребляет. И тут я должен в несколько иных словах повторить ранее сказанное: не деньги, а Большие Деньги держат прессу Запада в узде и лишают её узаконенного права на свободное выражение идей и мнений.

Стюарт снова поднял и свёл руки над головой:

- Позвольте продолжить начатую игру. Итак, я по-прежнему – крупный бизнесмен, вы – подобный же медиа-магнат. Нас распирает от довольства друг другом. Но вот меня вдруг разобрало неуёмное тщеславие, и от него родилось неординарное предложение вам. Пусть в вашей телестудии состряпают фильм на пикантную политическую тему, и пусть на его появление откликнутся ваши газеты. За данную услугу я тайно предлагаю вам не просто круглую, а огромную сумму. Но вы так же вдруг от неё категорически отказываетесь даже при угрозе немедленного разрыва всех наших отношений. Что может заставить вас мгновенно забыть о возможности крупно заработать и крупно же потерять? Только антагонизм между моей темой и курсом Больших Денег. Если вы без их благословения выплеснете в публику то, что ими в данный момент вам не дозволено, то совершите моральное и профессиональное самоубийство...

Я вклинился в монолог:

- Извините, мне неймётся сказать вам: не верю. У меня есть в Москве знакомый с репутацией маститого конспиролога – спеца по тайным обществам. Он не только студентов – даже профессоров прельщает постулатом: ничто значимое в ведущих государствах планеты не происходит без ведома Мирового Правительства, законспирированной общины богатейших американцев и европейцев. Вы её преподносите в образе Больших Денег. Но каждый из самых богатых, как пить дать, погружён в думы о самом главном – о чисто шкурных своих заморочках. А чем масштабней Капитал, тем он более эгоистичен. И теоретически возможная уния Пиковых Эгоизмов практически абортивна – из-за неминуемых раздоров. Да и смысла нет козырным тузам Маммоны сбиваться в монолитную субстанцию под названием Мировое Правительство или Большие Деньги. Собственные интересы супербогачи вполне могут отстаивать поодиночке или узкими группами. 

На резковатую мою реплику Стюарт отреагировал невозмутимо:

- А разве я вам говорил, что действующий ныне круг Больших Денег складывается из самых богатых? Нет. В него – вспомните суть сказанного мной – входят лишь наследники акций, недвижимости и банковских счетов. Верховная власть на Западе – это потомственные богачи. Они – Большие Деньги не потому, что имеют больше всех денег и самых лучших менеджеров. Они спаяны родством, дружбой, и именно за ними реальная сила. Они – хранители традиций и идейных опор западного  общества – устраивают почти всех прочих богачей как гаранты стабильности. Но  попытки потягаться с всесилием Больших Денег всё-таки время от времени случаются. Отголоски одной из них я уверен, не так давно долетали до вас. Тогда, когда вы читали или слышали о злоключениях во французском Куршевеле господина Прохорова. Одного из тех, кому правительство Ельцина раздарило всё превеликое достояние вашего народа. Он активничал в компании новоявленных щёголей из разных стран, надумавших сколотить эдакий свой международный профсоюз. И именно поэтому его из курортного отеля в Куршевеле переместили в наручниках в тюрьму Лиона. Дабы вразумить: вы в Европе, со всей несметной вашей движимостью и недвижимостью, - нуль без палочки. Уголовное дело на мультимиллиардера Прохорова с домыслами об использовании им малолетних проституток было воспитательным актом. Не столько для русских нуворишей, сколько для тех на Западе, кто нажился, не нарушая законов, и тешит себя надеждами составить хоть какую-то альтернативу Большим Деньгам. А они ревностно блюдут свою монополию на верховную власть.