Газета Завтра 1051 (2 2014) - [23]

"Спор между "будет" и "есть" - в песенном символе веры коммунизма имеет любопытную параллель в споре о православном Символе веры. О царстве Христа здесь сказано: "Его же Царствию не будет конца". Эта форма издавна принята на Западе, но у нас она появилась лишь при патриархе Никоне, в 1667 г. Ранее было: "Его же Царствию несть конца". Старообрядцы "латинскую" форму отвергли. Для них она означала, что Христос не царствует вечно и его царствие отодвигается в какое-то светлое будущее".

Перед нами - сразу же, с первых дней Октября возникшая внутренняя борьба между марксистской ("просвещенческой") "керигмой" и русским народно-православным, даже старообрядческим ("Старообрядчество есть усиленное Православие, - писал примерно в то же самое время М.Пришвин) "мифом" (о "керигме" и "мифе" см. Дугин А.Г. "Социология воображения", М, 2010), которое и породило затем смертельную схватку 1937-38 гг. между "интернационал-" и "национал-большевизмом". Ленин однозначно стоял на позициях "мировой революции", "марксистского просвещения". Вопреки тогдашним надеждам Клюева, в нем всё же не было "керженского духа".

Сталин вообще отказался от "Интернационала" как государственного гимна, а в годы войны попытался восстановить Русскую Церковь. На знаменитой встрече 1943 года он мог и должен был задать иерархам вопрос: "А почему бы вам снова не начать креститься двумя перстами?", и это бы "во едином часе" вернуло Церкви и стране их подлинную традицию. Но, будучи воспитанником вполне никониянской (а следовательно, тоже "просвещенческой") семинарии, он, видимо, об этом даже не задумывался. Как не задумывался и о том, что держава должна быть им передана, хотя бы завещательно. Во всем этом и была трагедия Русского большевизма - и СССР - с обоими его внутренними неразрывно-противостоящими станами.

«Ты помнишь, Алёша?..»

Анна Скок

9 января 2014 0

Культура Общество

Загадочная судьба архива Алексея Суркова

В конце осени прошлого года в Литературной гостиной Роспечати произошло одно любопытное событие. Руководитель Роспечати и признанный библиофил Михаил Сеславинский торжественно передал Государственному литературному музею некие материалы, названные "архивом Алексея Суркова". Данный архив состоял из трёх коробок, повязанных праздничной лентой с бантами, суммарно весивших, по заявлениям организаторов мероприятия, 49 килограммов. Это событие было проведено с помпой и широко растиражировано в либеральных СМИ. Были приглашены: директор телеканала "Дождь" Наталья Синдеева, председатель государственной радиовещательной компании "Голос России" Андрей Быстрицкий, советник президента Владимир Толстой, главный редактор Russia Today Маргарита Симоньян, писатель Дмитрий Быков и даже председатель ЦИК Владимир Чуров.

"Сорок девять килограммов документов, донесений, доносов, докладных, анонимок, откровений, объяснений - всё, что включает в себя человеческая жизнь и жизнь государства, - погрузил на тележку руководитель Роспечати Михаил Сеславинский, чтобы вручить их директору Государственного литературного музея Дмитрию Баку. Душа председателя Национального союза библиофилов Сеславинского не выдержала того, что в букинистическом отделе магазина "Москва" мертвым грузом лежит бесценное сокровище, и он купил этот архив. А разум государственного деятеля подсказал передать его в руки историков", - именно с таким пафосом было описано данное событие в "Новой газете".

На торжественной церемонии передачи архива были зачитаны отрывки из документов, "характеризующие жизнь советских писателей". Череду выступлений завершил писатель Дмитрий Быков, высказавший откровенно фанаберическое замечание: "Несмотря на то, что поэтом Алексей Сурков был посредственным, человеком не слишком уж хорошим, но текст песни "В землянке" можно назвать просто гениальным". Далее последовало совсем уж неуместное и странное продолжение: "Фамилии продолжают существовать. Сурков был поэт не без дарования, совершенно загубленный административной идеей. Вопрос о даровании Владислава Суркова можно обсуждать, он полемичен, он может, во всяком случае, служить поводом для дискуссий".

Да, Алексей Сурков блестяще сочетал литературную деятельность с административной. Был чиновником и поэтом одновременно. Многих это раздражало, многие называли за это его личность "неоднозначной". И, надо думать, именно поэтому оглашение "архива Алексея Суркова" вызвало столько злорадного интереса

Собственно, либеральный стан можно было бы поздравить с "удачным уловом", однако История настоящего архива Суркова доподлинно известна. И она в корне противоречит истории безвестных архивных документов Сеславинского.

Татьяна Кудянова, начальник антикварно-букинистического отдела магазина "Москва".

Откуда взялся, у нас этот архив? От дилеров, людей которые занимаются скупкой и продажей книг. Они на этом рынке уже давно и достаточно часто сдают нам книги. Вот и архив товарища Суркова сдали. В один из зимних дней, кажется, это был февраль, они принесли 3 огромные коробки с материалами. Там были жалобы жены писателя Бородина на его аморальное поведение. Писательский рассказ о поездке в Баку, в котором восхищённо описывалось то, как там работают люди и какие красоты вокруг. В архиве были также просьбы от какого-то поэта о расширении жилья. Просьба о персональном отношении к группе писателей, которые отправились за границу. Они просили, чтобы им дали попутешествовать как-то особенно, не как всем туристам. Вот такие вещи. Там были и рукописи, и машинописные копии с подписями, оттисками фамилии Брежнев и тому подобных первых лиц. Постоянные переписки. По словам дилеров, этот архив они у кого-то перекупили, то есть даже и они не были прямыми покупателями. Изначально нам поставили очень дорогую цену. Мы настаивали, торговались, предлагали разным людям, коллекционерам, интересующимся поэзией, но очень долго не могли найти покупателя. Ну а потом архивом заинтересовался господин Сеславинский. Он всё ходил, присматривался. Архив был явно неполный, были извлечены все интересные автографы: Ахматова, Мандельштам, - всё это было выдернуто оттуда и распродано коллекционерам "отдельным рейсом". Реальных покупателей, готовых выложить большие деньги, не было. В итоге товар был уценён чуть ли не в десять раз, и 3 сентября мы его продали.