Газета "Своими Именами" №43 от 23.10.2012 - [30]

Морской вопрос неизменно поднимался И.В. Сталиным на всех его встречах с руководством союзных государств. Так, например, требование пересмотреть международно-правовой режим черноморских проливов, было выдвинуто им 8 февраля 1945 г. во время бесед с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем на Ялтинской конференции. Кроме того, в качестве предварительных условий вступления СССР в войну с Японией он потребовал признания прав Советского Союза на Порт-Артур, возвращения Южного Сахалина и передачи всех Курильских островов.

Как бы сегодня ни критиковали личность Иосифа Виссарионовича Сталина, надо признать, что это был государственный человек, ясно видящий будущее нашей Родины. Однако его преждевременная смерть в 1953 году не позволила завершить грандиозные планы по строительству флота.

Последующие руководители государства опять отодвинули флот на второй план. И только активность двух великих Главкомов ВМФ, не стесняюсь этого выражения, позволила развиваться советскому ВМФ не благодаря, а вопреки противодействию первых лиц государства. Деятельность Адмиралов Флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова и Сергея Георгиевича Горшкова позволила Советскому ВМФ выйти на океанские просторы, а по мощности к концу 80-х годов прошлого столетия стать вторым флотом в мире после США. Но переворот 1991 года в одночасье без боевых действий разметал всю нашу морскую мощь, о которой так пеклись предшествующие поколения. Только за пять лет ВМФ потерял три четверти корабельного состава и продолжал терять корабли каждый последующий год, не пополняясь новыми кораблями, поэтому сегодня мы имеем то, что имеем.

Опять начинаем говорить о мощном флоте. Много хотим, но только хотим и ничего не делаем. Закупленные французские «Мистрали» не увеличат мощь флота, а только создадут головную боль… И причина, на мой взгляд, та же, что и в 30-е годы прошлого века – И.В. Сталин хотя и утвердил программу «большого флота», но не позаботился о заблаговременной выработке единой концепции его боевого использования. Не создавалась и достойная инфраструктура для «большого флота». То же имеем и сегодня, даже в худшем виде – нет чёткой морской доктрины и единой морской концепции, нет единой кораблестроительной программы. Здесь уместно напомнить ещё раз слова Адмирала Флота Советского Союза Ивана Степановича Исакова, сказанные им в 1940 году: «Бывают всякие хотения, но не всё можно реализовать…». Надо думать, и соизмерять. Да к тому же и государственная система сегодня другая.

Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга в отставке

БЫЛ ЛИ СОЗДАН В СССР НЕВИДИМЫЙ САМОЛЕТ?

Информация о работах по созданию в нашей стране ещё в 1930-х годах визуально невидимого в полёте самолета отрывочно публиковалась в книгах, посвящённых истории авиации, а также в научно-популярных журналах. Однако нигде так и не было дано чёткого ответа: использовался ли данный летательный аппарат в эксплуатации во время Великой Отечественной войны или нет? Наибольшую информацию о его испытаниях приводит офицер в отставке А.В. Вагуль в своём рассказе, опубликованном ещё в1970-х гг. Он пишет следующее.

Осенью 1937 г. на секретную военно-воздушную базу, расположенную среди хвойных лесов на севере, где происходили испытания новой авиационной техники, приехал тяжёлый гусеничный тягач, тащивший многоколесную платформу-прицеп. На ней находился полностью зачехлённый фюзеляж и отдельно крылья на деревянных колодках, также полностью закрытые чехлами. Стойки шасси, колёса и оперение винта - всё было обёрнуто брезентом. От пыли и дождей самолёты так не закрывают, значит, эту машину скрывали от посторонних глаз, а сопровождавшие платформу мотоциклисты не подпускали к ней сотрудников аэродрома. Привезённый самолет поставили в специальном опытном ангаре, расположенном в полукилометре от других авиационных служб, в котором работали бригады, присланные с заводов и конструкторских бюро, а что там делалось, не знало даже командование базой.

На следующий день в части появился пожилой мужчина по фамилии Дунаев, своё имя и отчество он не называл, но есть все основания считать, - это была не его настоящая фамилия, а данный ему для конспирации псевдоним, ибо он не сразу на неё откликался. По манере поведения было видно, что это гражданский, а не военный человек. Свою должность не афишировал, но офицеры части быстро поняли: Дунаев является главным конструктором привезённого самолета, на это указывали следующие факты. Его привёз на аэродром военный автомобиль, водитель был из штаба округа, причём не рядовой, а старшина (старшины работали шофёрами у генералов). Оставив в комнате чемоданы, они сразу поехали в штаб базы. По приказу сверху Дунаева поселили в офицерском общежитии, а не в гостинице за территорией военного городка, хотя приезжавшие на аэродром генералы и работники из министерств останавливались именно в гостинице, где условия были гораздо лучше. Ясно, что это было сделано в целях безопасности конструктора, так как проживавшие в общежитии офицеры всегда могли прийти на помощь. В комнату к Дунаеву поставили лучшую мебель, цветы, ковёр во весь пол и в первый же день провели полевой телефон. Сам он привёз и развесил на стенах свои картины. Естественно, что их брали с собой в командировку только весьма важные персоны. В период работы главный конструктор всегда находился в опытном ангаре, но в свободное время приходил в бильярдную и постепенно нашёл с офицерами общий язык. Человек был разносторонне образованный, в том числе и в области авиации. Однако были вопросы воздухоплавательного характера, на которые он предпочитал не отвечать, в том числе не распространялся и о привезённом на аэродром самолёте.