Газета "Своими Именами" №36 от 04.09.2012 - [37]

.

Впрочем, я сейчас не уверен, что Торчинский назвал Гурвича, может быть, Гуревича. Тогда Бакланов мог бы ему сказать так: «Я, молодой человек, знаю двух Гуревичей – Михаила Львовича и Семёна Шоломовича. Вы кем в армии служиили – не кашеваром, не по торговой части? Или вовсе не служили? А Михаил Львович был артиллеристом, командовал батареей «сорокопяток». Слышали? Противотанковая пушчонка, частенько выходившая на прямую наводку. Поэтому в простоте душевной солдаты ещё называли её «Прощай, родина!». И впрямь, 17 сентября 1943 года на Смоленщине в обнимку со своей «сорокопяткой» попрощался Михаил Львович с родиной. Но перед этим вел бой так доблестно, что тоже заслужил звание Героя.

А Семён Шоломович был связистом. Звание Героя получил за мужество при форсировании Днепра. А знаете ли вы, кашевар, сколько всего евреев за годы войны удостоились этого антисемитского звания? Поинтересуйтесь. Есть среди них и дважды Антисемиты».

Примерно это я надеялся услышать от фронтовика-интернационалиста в ответ клеветнику. А что услышал? Ни-че-го! Как Троцкий о записке Сталина. Бакланов всё пропустил мимо ушей, словно это была давно всем известная истина, и что, мол, тут рассусоливать. Взгляд у Гриши был отсутствующий...

Может быть, смутно догадываясь, что на стихотворца Хлебникова надежда плохая, Сарнов, которому явно не хватало красок для картины, обратился за помощью к известному драматургу Леониду Зорину, моему соседу по даче, и целиком переписал из его книги один сюжет, начинающийся так: «Помню, как партия изгоняла из неподкупных своих рядов несчастного Иоганна Альтмана. Председательствовал Софронов, помесь слона с бульдогом... Зал, битком набитый озверевшими, жаждущими свежей крови линчевателями...». Дальше цитировать такую изящную словесность не хочется.

Зорин пишет, что Альтмана терзали по поводу его службы во время войны в армейской газете. Может быть, автор во многом прав, но так как сам он, как и Сарнов, ни на фронте не был, ни в армии не служил, то это заставляет к его словам отнестись с осторожность. Может, Альтмана терзали не только за годы войны и не так уж несправедливо? Может, дело ещё и в его литературной работе?

Два Альтмана и два Хлебникова

Альтманы, как Ивановы, Петровы и Хлебниковы, бывают разные. Был, скажем, известный филолог М.С. Альтман (1896-1986), автор множества исследований творчества писателей от Гомера до Достоевского. В конце жизни он написал «Автобиографию», поражающую своей искренностью. Он родился и вырос в местечке Улла Витебской губернии и получил полноценное местечковое воспитание. О некоторых основах этого воспитания он писал: «Русские у евреев не считались людьми. Русских мальчиков и девушек называли «шейгец» и «шикса», т.е. нечистью. Для русских была особая номенклатура: он не ел, а жрал, не спал, а дрых, не умирал, а издыхал». Разве это не то же самое, что зоринская «помесь слона с бульдогом»? Разве это далеко от ярлыков «фашист, эсэсовец», которые Бакланов навешивал на неугодных ему? Разве тут ничего общего с поисками Сарнова всюду антисемитов?

«У русского, - продолжал Альтман рассказ о своём воспитании, - конечно, не было и души, душа была только у еврея... Христа моя бабушка называла не иначе, как «мамзер» - незаконнорожденный. А когда однажды на улице был крестный ход с иконами и крестами, бабушка накрыла меня платком, «чтоб твои светлые глаза не видели эту нечисть».

В начале 20-х годов в Баку молодой Альтман повстречался с русскими писателями Вячеславом Ивановым и Велимиром Хлебниковым, с тем самым, что «жил, не ища ни удобств, ни денег» (каждый еврей имеет такого Хлебникова, какого заслуживает). Молодой еврей под влиянием этой встречи пережил глубокий духовный переворот. Человек изрядного ума и беспокойного сердца, он отринул своё местечковое воспитание. И дело завершилось тем, что когда он приехал в Америку, встретился там с братом, и тот потребовал от него не пользоваться русским языком, а говорить только на еврейском, Моисей Альтман порвал с ним навсегда.

А Иоганн Альтман был как раз закоперщиком борьбы против низкопоклонства перед Западом, по выражению Зорина, «не только ортодоксальным, но фанатически неистовым». Он тут был в компании В. Кирпотина, Л. Плоткина, занимавших очень высокие литературные посты, З. Паперного из «Литгазеты» и других соплеменников, больших литературных слонов.

Кирпотин, будучи заместителем директора Института мировой литературы, выступил в журнале «Октябрь» (№1 за 1948 год) с погромной статьёй «О низкопоклонстве перед капиталистическим Западом». Паперный, до тех пор известный как автор книги о Маяковском, тогда же, 25 февраля, в «Литературной газете» вдруг к изумлению народонаселения встал на защиту «самобытного русского эпоса, связанного с развитием русской жизни и государственности», выдвинув тяжкие обвинения против ряда авторов, в том числе, против А.Г. Цейтлина, побивая его цитатами из Ленина.

В следующим номере ЛГ после статьи Паперного появилась статья И. Альтмана о книге известного театрального деятеля Василия Сахновского «Мысли о режиссуре». Обнаружив в ней много «ошибочного, вредного, порочного», он писал, что это - «характерный пример рабского подражательства, экзальтированного и буквально самозабвенного преклонения перед реакционной формалистической эстетикой Запада. Не случайно поэтому Сахновский игнорирует искусство великих русских мастеров».