Газета "Своими Именами" №20 от 17.05.2011 - [30]

Уже в наше предательское время выдающийся драматург Виктор Сергеевич Розов подчеркивал: «После Октябрьской революции хлынули (буквально хлынули!) таланты во всех видах литературы и искусства. А сейчас — ничего. Просто поразительно!» Кино-режиссёр и актер Владимир Меньшов (обладатель «Оскара» за фильм «Москва слезам не верит») напоминает: «Взять хотя бы первые десять лет Советской власти, пять из которых ушли на войну. Тогда пошел огромный выброс талантов во всех сферах творческой деятельности. А какой потрясающий был кинематограф! И он не по инерции от старого шел, это был принципиально новый кинематограф, на основе идей Октябрьской революции».

Сергей Эйзенштейн, постановщик знаменитого «Броненосца «Потемкина», признанного «лучшим фильмом всех времен и народов», азартно вспоминал: «Был пафос революции. Был пафос революционно-нового. Была ненависть к буржуазно-возделанному. И дьявольская гордость, и жажда «угробить» буржуазию и на кинофронте». Об этой же «дьявольской гордости» строки Владимира Маяковского: «У советских — собственная гордость. На буржуев смотрим свысока!».

А теперь, уважаемые читатели, давайте постараемся вспомнить, что дала культуре так называемая оранжевая революция? Что?! Что, кроме «Грынджол» и двух-трёх уже всеми забытых фильмов?

Основы нынешнего оголтелого антисоветизма заложили те самые пресловутые «шестидесятники», о которых нынче принято говорить восторженно, с придыханием. Но есть немало людей, которые их, «шестидесятников», не любят. Их трудно любить хотя бы потому, что они излишне любят себя сами. Однако главная причина неприятия «шестидесятников» состоит в том, что именно они довели критику советского строя до отрицания этого строя. «Начиная с 60-х годов, — отмечает С. Кара-Мурза, — идёт поиск любой зацепки, чтобы устроить антисоветскую истерику».

Дело ведь не в том, что критика состояния дел в стране, в трудовом коллективе, в твоем городе или в твоем селе недопустима. Всякий мыслящий человек всегда критически воспринимает окружающую действительность. Любое общество несовершенно, ибо несовершенны мы, люди. Тот же Сергей Георгиевич Кара-Мурза отмечает, что в стране, в особенности в среде интеллигенции, всегда существовал «умственный спорт по критике советского строя». Но наше общество было основано на согласии в главной, социалистической идее. Критику, возмущение, недовольство вызывали дефекты реального воплощения этой идеи. То есть. критика шла «слева». Выдающийся русский мыслитель В. Кожинов вспоминает: «Когда я в 1950 году пришел в университет, в МГУ, там была такая атмосфера, я бы сказал, левее Сталина»; Сергей Есенин в автобиографиях 1922-го и 1925 годов писал:«В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном… В РКП (Российская коммунистическая партия. — С.Г.) я никогда не состоял, потому что чувствую себя гораздо левее». «Шестидесятники» же чувствовали себя гораздо правее. Одно дело — критика, но согласие, единение ради главной идеи, другое дело — критика и сомнение в идее, а затем и отрицание ее (в том числе отрицание ради «возвращения в цивилизацию», на «столбовую» ее дорогу, по которой, кстати, идет не более 15% человечества).

Когда сегодня говорят о поколении «шестидесятников», имеют в виду лишь либерально и прозападно ориентированную его часть, выродившуюся впоследствии в нынешних «демократов». Но ведь были и другие шестидесятники. Художник Гелий Коржев, яркий мастер Большого советского стиля в живописи (широко известны его картина «Поднимающий знамя», серия полотен «Опаленные войной», написанные именно в 60-е годы), вспоминал в наши дни, в 2001 году: «Есть такой устоявшийся термин — «шестидесятники». Но для меня шестидесятники — это не Евтушенко и Вознесенский. Это прежде всего люди, вышедшие из пламени войны. Это они несли в себе новое представление о вселенной, о жизни, об искусстве. Целое поколение пришло с войны со страстной мечтой о мирной жизни, жаждой знаний, тягой к труду. Именно это поколение формировало дух эпохи, который был позже подхвачен «гнилой интеллигенцией» и вскоре развеялся».

С. Кара-Мурза (кстати, он и сам из поколения шестидесятников) предельно резок и честен в оценках: «Диссиденты очень быстро подчинили всю свою деятельность целям врага СССР в «холодной войне». На их совести — тяжелейшие страдания огромных масс людей и очень большая кровь. Они подпиливали главную опору государства — согласие в признании нескольких священных идей. В число таких идей входили идея справедливости, братства народов, необходимости выстоять в «холодной войне» с Западом. Это имело фатальные последствия в момент смены поколений и в условиях «холодной войны».

До периода разрушения СССР даже в самых кошмарных сновидениях не могли бы мы представить, что на его территории в межнациональных столкновениях, разогреваемых в каждой из республик «демократами»-сепаратистами, за десять лет погибнет более 600 тысяч наших бывших сограждан («Советская Россия», 20.04.1999 г.). И — никакой массированной обличающей ярости по этому поводу со стороны демжурналистов, «правозащитников» и тому подобной публики. О том, что за 32 года (с 1921-го по 1953-й) в Советском Союзе было приговорено к высшей мере наказания 642 980 человек, напоминают с негодованием и без устали, а о 600 тысячах погибших за десять совсем недавних лет в омутах кровавой резни если и вспоминают, то вскользь, вяло, редко. Двойные стандарты глушат совесть.