Газета "Своими Именами" №16 от 19.04.2011 - [8]

Недавно звонит мне мать многодетного и вполне благополучного семейства.

К ней в 10 часов вечера пришли гости, а консьержка уже легла спать. Пришлось её будить, беспокоить. Хотя вообще-то это её работа.

- Ты, гадина, ещё поплачешь у меня, завтра же напишу, что детей бьёшь, - пообещала женщине недовольный страж подъезда. И написала и в милицию, и в прокуратуру, и в органы опеки клеветнический донос. Если бы она сообщила в ФСБ, что в «нехорошей» квартире бомбы делают, я думаю приехали бы не так быстро. А тут сразу - муторные проверки, осмотры у врачей, поиск следов побоев, допросы детей...

Два года в стране идёт отвратительная по сути и антиконституционная по форме кампания «по защите прав детей».

Детей учат стучать на родителей, открыли «телефоны доверия», ввели «паспорта здоровья» и заставляют школьников описывать вредные привычки родителей, в дополнение к органам опеки расплодили уполномоченных - от школьных до президентского. Милиционерам спустили план по пресечению «жестокого обращения с детьми».

Ужесточили уголовную ответственность - за «ненадлежащее воспитание» теперь можно на три года в тюрьму загреметь. Хотя даже Пленум Верховного суда не смог дать точного определения, какие именно действия родителей следует считать преступными. Могут ли отец и мать требовать от дитяти ходить в школу и учить уроки или это «психологическое насилие»?

Я еще от дедов слышал: лучше попасть под асфальтовый каток, чем под кампанию. Вот вам ещё история. Пришел отец за дочкой в садик. А у девочки синяк. Папа возмутился, заведующая учреждением говорит: «Ах, вы недовольны?». Берёт телефонную трубку, набирает 02 и: «Срочно приезжайте, у нас тут папаша ребёнка избил». Пока потрясенный наглостью мужчина двигал своей челюстью взад-вперед, приехал наряд, 4-летнюю кроху вырвали из рук отца. Снова они увиделись через полгода, когда по решению суда ребенка вернули родителям. Вернули заражённую туберкулёзом. И чиновники не угомонились - они теперь «защищают» ребенка в вышестоящих инстанциях.

А как насчет настоящих прав детей? Как быть с правом на медицинскую помощь? Разве каждое объявление о сборе денег на операцию - не свидетельство нарушенного права на жизнь?! Так, может, вместо контролеров увеличить число педиатров, вернуть в районные поликлиники и больницы врачей-специалистов? Отчего бы не восстановить бесплатные кружки и спортивные секции? Почему находятся средства для психологов, незаконно копающихся в мозгах малышей для рекламы доносов... Неужели страна так скучает по взрослым стукачам и юным павликам морозовым? Борис Клин, «Комсомольская правда», 3 марта 2011 г

ВОСПОМИНАНИЯ О РАСПАДСКОЙ

В 1975 г. с группой сотрудников из московского НИИ мы катались на горных лыжах в Междуреченске. Там были прекрасные условия: всегда свежий снег, всегда работающий подъёмник при отсутствии людского столпотворения. Кстати, всю поездку на 15 человек нам оплатил профком.

На склоне мы познакомились с главным инженером шахты «Распадская». Узнав, что мы из Москвы, он предложил нам экскурсию на шахту — но только для мужчин. О мотивах его инициативы можно только догадываться.

Утром следующего дня вместе с шахтёрами поехали на шахту. Дорога шла по чистой заснеженной тайге, и только большие поляны с просевшим грунтом указывали на подземные разработки.

Подвезли к зданию, стоящему среди сосен, от него начинается путь в забой. Входим. На первом этаже огромный холл с креслами, с повешенными телевизорами, кругом зеркала, полированные панели — концертный зал, а не производство. Рядом столь же великолепная библиотека. По парадной лестнице поднимаемся на второй этаж и входим в «помывочный цех», где переодеваемся в новый комплект чистого белья. Большой лифт проваливается до пропускного зала.

Здесь нам выдали защитный и аварийный комплект. Подходим к турникету, прикладываем к датчику зарядки аккумуляторный фонарь и получаем от автоматики под наблюдением вахтёрши «добро» на вход. За турникетом - сказка: прозрачные бачки с молоком, кофе, чаем, газировкой — всё бесплатно, но главное — небольшая станция метро с двумя вагонами! Интересно, знал ли Высоцкий об этой шахте, когда писал:«…из преисподней уголь мечем!» Здесь не «...топливо отняли у чертей»: здесь «отняли» адские условия работы у добытчиков. Дальше пошли пешком около 1,5 км. По тоннелю идти прохладно, всё время поддувало; под ногами деревянные мостки, под ними течёт ручеёк; был момент, когда ведущий усомнился в дороге, но до комбайна мы дошли без приключений. Слева «щит» — сочленённая из металлических звеньев «змея», предохраняющая от обвала. Каждое звено — двутавр с закруглённой вверх «крышей». Звенья крепятся так, что «змея» может изгибаться, следуя за выработкой комбайна. Один из нас захотел выяснить, что там за «щитом», сунулся в какой-то проход, но тут же от окрика возвратился. Там, за «щитом» накапливающаяся после выработки пустота, которая в любой момент может просесть, образуя на поверхности те самые «поляны».

После экскурсии поднялись на третий этаж, где располагалось всё начальство: директор, парторг, главный инженер и др. Крашеные стены без отделки, простенькие двери, в кабинетах ничего лишнего, всё функционально. Можно сказать, даже убого, что добавило уважения к организации работы на шахте. Это была самая большая и передовая шахта в Европе; здесь принимали делегации со всего мира, что наверняка определило её стиль.