Газета "Своими Именами" №1-2 от 02.01.2014 - [10]

Между тем распределение бюджетных денег – это единственный реально работающий у нас инструмент управления. Всё прочее – высочайшие приказы, госпрограммы, “дорожные карты” и т.п. — лишь бюрократические благопожелания. Поэтому отказ сказать даже несколько слов об изменении бюджетной политики почти равносилен отказу вообще менять хоть что-либо.

Чтобы не было сомнений, что это именно так, президент Путин отмел критику своих “майских указов” и заверил, что они будут выполняться до победного конца: “Конечно, мы с вами хорошо знаем, экономическая конъюнктура может меняться, она и меняется. Но это не повод говорить о ревизии целей. Нужно заниматься делом и искать решения”.

Строго говоря, “майские указы” и сейчас выполняются лишь частично – как по причине изначальной нереальности некоторых из них, так и из-за ухудшения дел в экономике. Но признание ошибок не входит в инструментарий главы нашего государства.

Зато он вполне может изменить идеологическую подачу своих решений. Что он и сделал в своем послании.

Рост зарплат учителей и врачей вызывает недовольство не только среди тех из них, кто почувствовал себя обделенными, но и раздражение в широких массах. Ведь качество обучения и лечения от этих зарплатных чудес скорее снизилось, поскольку деньги, необходимые для развития медицинской и образовательной систем, брошены на зарплаты.

Чувства народа замечены Кремлем и отозвались оплеухой медведевскому правительству: “С издания указов прошло полтора года. Вы знаете, что я отмечаю? То ли делается так, что это вызывает негативную реакцию в обществе, то ли вообще ничего не делается. Конечно, при такой работе мы не достигнем поставленной цели. Проведение преобразований затянулось, и затянулось недопустимо”.

Впрочем, отставка правительства Дмитрия Медведева, о близости которой толкуют со дня его формирования, возможно, еще не созрела. В президентское послание вкраплены многочисленные предписания, адресованные кабинету и образующие как бы вторую серию “майских указов”. Установленные сроки изготовления новых программ, законопроектов и “дорожных карт” создают правительству широчайший простор для бумаготворчества на годы вперед. Следовательно, шанс продолжить свою деятельность ему дан.

Одним из интереснейших пунктов послания стало новое истолкование 23-триллионной программы перевооружений, о неподъемности которой говорят всё громче. Полностью подтвердив ее незыблемость, Владимир Путин довольно непривычным образом разъяснил ее смысл, а также и дальнейшие перспективы тех, кто ее пролоббировал.

Во-первых, эта программа благотворна в социальном плане: “В отраслях ОПК у нас трудятся порядка двух миллионов человек… У специалистов этой отрасли будет стабильная, высокооплачиваемая работа, а значит и достаток в семьях”. А во-вторых, в конце концов пробьёт час, когда программа перевооружений будет свёрнута (“после 2020 года”) и соответствующим предприятиям предстоит пережить что-то вроде второго издания конверсии 1990-х годов: “Нельзя допустить, чтобы эти предприятия оказались невостребованными… Прошу представить предложения, чтобы наши предприятия могли своевременно переключиться на выпуск продукции гражданского назначения…”

Разумеется, сегодняшняя сверхщедрость к военным предприятиям гарантирует неэффективность расходования ими денег, а завтрашняя отмена заказов вынудит их заняться деятельностью, к которой они плохо приспособлены. Таков заранее объявленный зигзаг, вытекающий из установки на то, что однажды принятые высочайшие решения отмене не подлежат, но зато после их выполнения на исполнителей можно махнуть рукой.

Есть в послании и небольшой, но выразительный репрессивный блок. За неверную хозяйственную и финансовую отчетность будет введена уголовная ответственность. А также, возможно, будет проведена новая кампания по деофшоризации российской экономики взамен неудавшейся предыдущей: “В прошлом году я говорил о задачах по деофшоризации экономики… Прямо скажу, результаты пока малозаметны…”

В качестве примера президент привел сделку по продаже долей в ТНК-ВР, которая “прошла вне российской юрисдикции, и покупатель хорошо известен – одна из крупнейших российских компаний”. Покупатель – “Роснефть” во главе с Игорем Сечиным, и в самом деле “хорошо известен”. Упоминание об этой грандиозной сделке, не вызвавшей в момент осуществления ни малейшей критики в Кремле, выглядит немного загадочно. То ли это сигнал, что новую волну деофшоризации не стоит принимать всерьез, то ли, наоборот, это радикальное и даже революционное заявление о том, что больше подобных сделок дозволено не будет.

Если другого выбора нет, то предпочтительнее все-таки первый из этих двух вариантов. Российские компании уходят в иностранные юрисдикции в первую очередь ради того, чтобы спастись от нашего домашнего делового климата, и только во вторую – ради каких-то сверхвыгод и махинаций.

Серьезное “антиофшорное” наступление стало бы атакой на симптомы, а не на болезнь. Это был бы праздник силовиков, уверенно ведущий к дальнейшему ухудшению дел в нашей экономике и так уже не очень блестящих, несмотря на рост рейтингов “делания бизнеса”, радующий начальство так же, как детей радуют новогодние игрушки.