Газета "Слова и дела" №10 от 02.09.2014 - [24]

Это были 1988-1989 годы, разгар гласности, плюрализма, презумпции невиновности и прав человека – страна захлёбывалась от восторга у телевизоров, толстые журналы расходились миллионными тиражами, и академик Лихачёв своим мировым именем узаконил подмену понятий и стал соавтором подмены. В пылу воодушевления и торжеств на такую мелочь не обратили внимание. Через двадцать лет на руинах нашего общества видно, что это была не мелочь.

Со времён Перестройки принятие христианства на Руси все интеллигенты называют «крещением Руси». Но мы связываем подмену понятий прежде всего с академиком Лихачёвым, потому что именно он вместе с Сахаровым стал «умом, честью и совестью» рыночного переворота в России.

Если предположить, что тысячу лет назад народ не сам принял христианство, а что ему его навязали, что христианство «ввели», что народ «крестили», если к этому добавить злобную пропаганду о том, что в 1917 году народ не сам принял социалистическую веру, а ему её навязали жидовские большевики и «ввели» социализм силой вопреки воле народа, то введение рынка на таком историческом фоне выглядит оправданным.

Испанские конкистадоры крестили индейцев и уничтожили при этом половину народа Южной Америки. При введении христианства в Северной Америке уничтожили почти всех индейцев. Иван Грозный после взятия Казани крестил татар, но они остались верны своему пророку. Патриарх Никон изменил всего лишь некоторые символы веры, однако он расколол народ. Расколу триста лет, но до сих пор ещё дымятся головёшки этого пожарища.

Родители крестят несмышленых младенцев, но если в лоно церкви входит взрослый человек, то он принимает веру. Так и весь народ. Русь в Х веке была сильным и развитым народом. Русь приняла христианство, то есть позаимствовала письменность, приняла новое мировоззрение и узаконила новые правила поведения людей в повседневной жизни. Русь оставила в прошлом старых богов и старые обычаи, уже бесполезные новому обществу. Развитой Руси нужна была связь с Византией и со всем миром и новые обычаи.

За одно поколение богов не сменить, Рим принимал христианство сто лет. Так и Русь. В «Слове о полку Игореве» мы не видим следов христианства даже через двести лет после объявления его князем Владимиром государственной религией, но видим явные следы языческой веры. Народ постепенно дал библейские толкования всем событиям своего земледельческого календаря и постепенно переодел своих старых добрых богов в библейские одежды. Новые духовные запросы развивающегося народа выразились в новом «религиозном единстве, оформленном православием». Мы не находим следов насилия или хотя бы сопротивления и ожесточения, которые позволили бы сказать, что христианство ввели и народ крестили. Примеры церковно-жандармского притеснения в поздние времена не распространяются на время принятия веры.

Крещением называется религиозный обряд, но не само явление принятия веры. И академик Лихачёв не мог не знать этого, он не хотел этого знать, потому что в конце ХХ века опять стали менять богов, и он принял в этом деятельное участие. Перестройка вернула власть капиталу и ввела рынок. Это потребовало изощрённой и длительной обработки народа, в том числе на примерах «введения» христианства, «крещения» Руси и «введения» социализма. Рынок не победил бы без звучных имён академиков Сахарова и Лихачёва и пророка Солженицына.

Однако если интеллигенция подменила принятие христианства его «введением» или «крещением» без задней мысли, это ещё хуже, это её вопиющая безграмотность.

Но, быть может, оплошность с «введением» христианства и с «крещением» Руси у академика Лихачёва была случайной, ведь он служил великому русскому языку и слыл гением русской словесности? Коли так, он не мог не знать слов, произнесённых сто с лишним лет назад:

- Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего того, что творится дома? Но нельзя не верить, что такой язык был дан великому народу!

Академик Лихачёв знал, что сознание народа и его способности безошибочно выражаются в его языке. Если справедливо, что верным признаком великого народа есть его могучий и свободный язык, то справедливо и обратное. Исковеркать язык народа – значит исковеркать его сознание. Язык перестанет быть свободным и могучим – народ перестанет быть великим, и можно вводить рынок.

Разве не это проделывают с нами газеты, журналы, писатели, певцы, поэты и телевидение? Наш язык искажают, на нём идиотничают и кривляются, его засоряют бесконечным множеством ненужных и паразитических иностранных слов и выражений, правильную речь вытесняют уличным, иностранным и воровским жаргоном, повсеместно слышится матерная брань. И при этом издевательски поясняют, что изъясняются на «великом и могучем».

Но академик Лихачёв, как мировое светило в русском языке не наложил вето на издевательства над русским языком! Тем самым он позволил издеваться над нами и над нашим сознанием!

Академик Лихачёв потому не наложил вето на издевательства над русским языком, что среди новых хозяев жизни он стал гражданином N1 Санкт-Петербурга. Чтобы новым хозяевам навсегда ввести рынок, надо сломить наше сопротивление и, коверкая русский язык, нас делают «страной дураков». Тех, кто «впал в отчаяние при виде того, что совершается дома», лишают последней «поддержки и опоры».