Гайдамаки - [92]
Где-то неподалеку от войска Неживого ходила большая гайдамацкая ватага Бондаренка; Семен несколько раз посылал людей отыскать её, но посланцы через день-два возвращались и докладывали, что Бондаренка не видели. Атаман был неуловим. Он не задерживался долго на одном месте и шел всегда туда, где его меньше всего ожидали. Ватага у него была большая, рассказывали, будто в ней ходило немало и таких крестьян, которых Бондаренко заставил идти в гайдамаки силой.
Стояла жара. Тихо-тихо шелестели высокие хлеба, ветер колыхал полные колосья, напевая знакомую с детства песню полей. Широко раскинулись нивы золотой пшеницы, плескались сильными волнами, нашептывая обнищавшим селам о богатом урожае.
Кому только достанется он?
— Буйные хлеба выдались, — сказал Семён. Он перегнулся с седла, сорвал колосок и положил его себе на ладонь.
— Если и дальше простоит такая погода, через месяц жать будем, — промолвил гайдамак, который ехал рядом, и дернул за веревочный повод коня, тянувшегося губами к пшенице.
Вместо седла у гайдамака лежал набитый сеном мешок, поверх него прицеплены постромки с двумя петлями на концах — стремена. На коленях гайдамак держал пучок зеленой гороховой ботвы.
— Говоришь, Канев — город не очень большой? — снова начал Неживой прерванный разговор.
— Но и немалый. Сорок церквей там!
— Вал есть, палисад?
— Валом обнесен только греческий город. Но вал невысокий. Вот замок весьма крепок, Королевским называется. На горе стоит, а вокруг овраг такой, что страшно взглянуть. Только с одной стороны место ровное. Да и оттуда рвом огорожено, и частокол в три ряда.
Гайдамаки въехали в какое-то селенье. Зажатое между холмами, оно состояло только из двух улиц, которые утопали в садах. Над плетнями клонились ветвистые черешни, усыпанные спелыми ягодами; раскидистые яблони почти достигали ветвями противоположной стороны улицы. Гайдамаки останавливали коней под вишнями, подставляли шапки, рвали в них ягоды.
— Не знаешь, почему крепость Королевской называется? — спросил Неживой.
— Палаты в ней есть Станислава Понятовского, племянника короля. — Гайдамак возился с гороховой ботвой, отыскивая стручки. — А комендант в крепости злой, чистый тебе антихрист. И при нём не жолнеры, а головорезы. Он к нам на винокурню приезжал. Один человек бежал оттуда, так нам всем для острастки по двадцать палок всыпали. Двое там и кончились. А теперь, как я уже говорил, все тюрьмы обывателями позабивал, все крамолы доискивается.
Они как раз выехали из села, и гайдамак обломком прута указал на широкую долину:
— Вон уже начинается урочище Винаровка, сразу за нею — яр.
Теперь овраги тянулись один за другим. Они привели гайдамаков в город, под самый замок. Всю ночь гайдамаки простояли в лесу. Костров не разжигали, коней поить водили не к Днепру — он был на виду у крепости, а в глубь леса, где билась о корни небольшая речушка Сухой Дунаец.
Утром Неживой, Хрен и ещё несколько гайдамаков вышли на опушку. Прямо перед ними виднелся замок, несколько правее — город. Он скрывался в ярах, утопая в зелени садов. Слева от крепости, ближе к Днепру, синела дубрава, а возле неё — хатки и мельницы по речке.
— Глядите, мельницы все, как одна, не мелют, — заметил какой-то гайдамак.
— Около Днепра тоже никого не видно, — добавил Хрен. — И на валу ни души, хотя дозорные должны бы быть. Тут что-то не так.
Неживой тоже долго вглядывался в крепость.
— Кто-то предупредил? Или может?..
— Сейчас я всё доподлинно узнаю.
Хрен отделился от всех и пошел к крепости. Шел медленно, переваливаясь, и не прямо, а вдоль обрыва, который тянулся от леса. Когда до крепости осталось не больше сотни саженей, Хрен остановился к помахал рукой. В тот же миг из-за частокола прозвучало с десяток выстрелов. Хрен пошатнулся и покатился по склону обрыва.
— Убили! — воскликнули сразу несколько человек.
Долго стояли гайдамаки за деревьями, не зная, что делать. Они уже хотели спускаться лесом в яр, идти разыскивать труп, как вдруг из-за кустов прозвучал голос:
— Вот, нечистая мать, все штаны о колючки разорвал.
К ним подходил Хрен. Одежда на нем в нескольких местах висела клочьями, левая рука и бок были запачканы глиной, пышные русые усы раскосматились и торчали во все стороны. Хрен закинул оселедец за ухо и, отряхивая кунтуш, молвил:
— Нас тут давно с гостинцами ждали. Все как есть на валу лежат. Вот они — и не прячутся.
На валу действительно поднялись несколько жолнеров.
Посоветовавшись с гайдамаками, Неживой спустился в яр и написал коменданту крепости письмо, в котором предлагал сдаться. С письмом послали двух гайдамаков. Ждали больше часа, но посланцы не вернулись. Тогда Неживой приказал выходить из лесу. Гайдамаки стали напротив дверей крепости. В ответ на валу поднялся густой ряд ружей.
Семен написал ещё одно короткое письмо. Посланцу приказал в крепость не въезжать, а подать письмо на стену. Тот нацепил письмо на конец копья, но поехал не к стене, а к воротам. Неживой видел, как открылись ворота, как ввели за повод коня в крепость. А ещё через несколько минут на валу появилось копье с головой гайдамацкого посланца. С вала до гайдамаков донесся хохот и насмешливые выкрики. Гайдамаки ответили руганью. Несколько человек, выкрикивая бранные слова, подошли совсем близко к частоколу. За ними двинулись остальные. Ближе всех подошло левое крыло гайдамацких войск, некоторые гайдамаки стояли от частокола не дальше чем в двухстах саженей. И вдруг на валу грохнули пушки, вспугнули грачей. Одному гайдамаку ядро оторвало голову, ещё трое упали на землю раненые. В гайдамацком стане раздался громкий крик. Без команды повстанцы беспорядочными толпами двинулись к валу, под густой рой пуль. Тщетно Неживой метался на коне, напрасно кричал охрипшим голосом. Гайдамаки скатывались в ров, лезли на вал. Сбитые оттуда, они снова катились в ров. Часть уже не поднималась. Лестниц было всего три, у нескольких человек еще в руках были длинные жерди, но они не доставали до верха частокола. Семен соскочил с коня, пытаясь установить хоть какой-нибудь порядок в своем распыленном войске, направить осаждающих в одно место, на выступ у ворот. Но гайдамаки так же внезапно, как и начали было наступать, вдруг побежали назад, оставив под стенами более полусотни трупов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский писатель, лауреат республиканской премии им. Н. Островского Юрий Мушкетик в романе «Белая тень» рассказывает об ученых-биологах, работающих в области физиологии растений и стремящихся разгадать секреты фотосинтеза. Показывая поиски, столкновения и раздумья героев, автор ставит важные вопросы: о честности в науке, о тернистых дорогах к настоящей славе. Роман «Жестокое милосердие» посвящен событиям Великой Отечественной войны.
В сборник Юрия Мушкетика «Вернись в дом свой» включены одноименный роман и повесть-притча «Старик в задумчивости». В романе автор исследует проблемы добра и справедливости, долга человека перед собой и перед обществом, ставит своих героев в сложные жизненные ситуации, в которых раскрываются их лучшие душевные качества. В повести показана творческая лаборатория молодого скульптора — трудный поиск настоящей красоты, радость познания мира.
«Сердце не камень», — говорит пословица. Но случается, что сердце каменеет в погоне за должностью, славой, в утверждении своей маленькой, эгоистической любви. И все же миром владеют другие сердца — горячие сердца нашего современника, сердца коммунистов, пылкие сердца влюбленных, отцовские и материнские сердца. Вот об этих сердцах, пылающих и окаменевших, и рассказывается в этом романе. Целая галерея типов нарисована автором. Тут и молодые — Оксана, Яринка, Олекса, и пережившие житейские бури братья Кущи — Василь, и Федор, и их двоюродный брат Павел.
В романе ставятся острые социальные и моральные проблемы современности, углубленно раскрывается нравственный облик советского человека, видящего смысл своей жизни в труде. Автор акцентирует внимание на вопросе о сущности бытия, о том, что же в конечном итоге остается после нас, что считать вечным и непреходящим. Главный герой романа председатель колхоза Василь Грек видит смысл своего существования в повседневной работе, которую он тесно связывает с понятием «совесть».
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.