Гайдамаки - [110]
Под печкой печально трещал сверчок. Он замолкал на миг, и тогда казалось, что сверчок прислушивается к чему-то, а послушав, он начинал снова: сначала осторожно, несмело, потом громче и так трещал без умолку. Опершись на подоконник открытого окна, Максим слушал монотонную песню сверчка.
Смотрел с высоты месяц, бледный, холодный, словно высеченный изо льда; вокруг него весело мерцали звезды. Большие, сверкающие, они словно так и сыпали во все стороны искры. Впрочем, в местечке всё и так было видно. На базаре пылали огромные костры, стреляли снопами искр в прозрачное небо. Гайдамаки гуляли. На базар повытаскивали столы, скамьи, тут никто не мерял горилку, не считал кварт. Каждый черпал из бочек тем, что попадало под руки, и пил столько, сколько принимала душа. Одни пили весело, празднуя победу, другие заливали водкой беспокойство и страх, третьи пили просто так, чтобы забыть на время обо всём на свете. Пели без умолку одну песню за другой, но слова заглушал шум голосов, и до Максима долетали только обрывки. Но вдруг под самыми воротами зазвенели струны кобзы. Зазвенели так неожиданно, что Зализняк вздрогнул. Послышалась песня, её повели три или четыре голоса:
Отамане наш!
Не дбаєш за нас.
Бо, бач, наше товариство,
Як розгардіяш.
Чи не сором тобі
Покидати нас…
Максим рванулся к двери. Когда он выскочил на крыльцо, песня стихла. Зализняк кинулся на улицу, но на перелазе дорогу ему заступила темная фигура.
— Это ты, Максим, не спишь ещё?
Зализняк узнал Жилу.
— Кто там поет?
Жила нарочно не спешил слезть с перелаза, преградив дорогу.
— Нет уже никого. Пели какие-то пьяные гайдамаки.
— Врешь, не только гайдамаки, я слышал кобзу, это Сумный песню такую придумал. Он её и играл. Думает, ему всё можно. Я не погляжу…
— Ну и не гляди, — Жила крепко взял Максима за руку. — Грозишься? Кому грозишься, деду Сумному? Да, по правде говоря, он тебя и не боится. Не нравится песня? Недаром говорится — правда глаза колет. Гайдамаки справедливо пели. Ты ж посмотри, что оно выходит: они — там, ты — тут. И не только сегодня. Сколько дней на люди уже не показываешься. Сидишь, насупился, загордился, может?
— Я загордился? Кто это тебе сказал?
— Пока что никто, а думать так уже не я один, наверное, думаю.
Максим разом почувствовал себя так, как, бывало, в детстве, перед матерью, когда она выговаривала ему за какую-нибудь провинность. Он хотел сказать что-то оскорбительное, выругаться, но почему-то смолчал. Чувствовал — Жила ждет бранных слов и ответит на них.
— Людям надо видеть тебя не только в бою. Им хочется верить, они эту веру в твоих глазах ищут. А ты мелькнул перед ними на коне и исчез. Эх, Максим! Пойдем на майдан.
— Сейчас, дай одеться, — тихо сказал Зализняк.
Через несколько минут он вышел во двор в шапке и кирее.
— Зачем ты всегда как в метель одеваешься?
— Это ты про кирею? Привык уже.
— На сыча в ней похож. — Жила помолчал. — А я, Максим, вчера книжку одну интересную нашел.
— Какую?
— Про Хмеля, подвиги его ратные в ней описаны, жизнь. Как с казаками в походы ходил.
— Про гетмана Хмеля? Почитаешь завтра? Как бы я хотел сам эту книжку прочесть! Знаменитый казак был — гетман Хмель. — Зализняк положил руку Жиле на плечо. — А то, что ты сейчас говорил, — правда. Просто дурман нашел. Заботы, тревоги всякие обсели голову. Роман убит. Знаешь сам, не о себе пекусь.
Глава 9
Отряд Неживого
Неживой с нетерпением ждал вестей от Зализняка. Посланные к нему двое запорожцев почему-то задержались, и Семен уже думал, не выйти ли ему с куренем к атаману.
Но посланцы, наконец, возвратились и доложили, что атаман пока не зовет к себе. Он приказывает выгнать шляхту изо всех ближних от Чигирина и Черкасс волостей, а вместе с тем продолжать переговоры с русскими властями о принятии освобожденных от шляхты и польских комиссаров земель в Российскую державу. От Медведовки — ближе к правому берегу, к Переяславу, где находится много русских начальников, и именно через них, как казалось Зализняку, будет легче всего договориться. Ещё атаман советовал обратиться к правителю правобережных церквей Мелхиседеку. Он тоже поможет в этом деле.
Получив такой наказ, Неживой решил действовать. Именно так, как Максим, думал и он. Можно бы и самим снарядить посланцев в Малорусскую коллегию, а то и к самой царице, но брало сомнение. Нелегко туда пробиться, не всему могут поверить. А когда об этом заговорят русские начальники, тогда иное дело.
Поблизости от Медведовки, в селе Галагановке, стоял гусарский, полк; его командиру, полковнику Федору Чорбе, Семен и написал первое письмо. Два других письма отправил в Переяслав, одно — в полковую канцелярию, другое — игумену Мелхиседеку. Их повезли сотник Таран и Василь Озеров.
Озерова Неживой послал с тайной надеждой: это напомнит русским властям о том, что среди гайдамаков находится много русских людей и их надо взять под свою защиту. Василь долго не соглашался ехать. Он боялся, как бы не распознали в нем беглого солдата и не довелось бы ему предстать перед военным судом. От одной мысли о суде по коже пробегал неприятный холодок: Озеров помнил, как судили двух беглецов из их полка.
Украинский писатель, лауреат республиканской премии им. Н. Островского Юрий Мушкетик в романе «Белая тень» рассказывает об ученых-биологах, работающих в области физиологии растений и стремящихся разгадать секреты фотосинтеза. Показывая поиски, столкновения и раздумья героев, автор ставит важные вопросы: о честности в науке, о тернистых дорогах к настоящей славе. Роман «Жестокое милосердие» посвящен событиям Великой Отечественной войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник Юрия Мушкетика «Вернись в дом свой» включены одноименный роман и повесть-притча «Старик в задумчивости». В романе автор исследует проблемы добра и справедливости, долга человека перед собой и перед обществом, ставит своих героев в сложные жизненные ситуации, в которых раскрываются их лучшие душевные качества. В повести показана творческая лаборатория молодого скульптора — трудный поиск настоящей красоты, радость познания мира.
«Сердце не камень», — говорит пословица. Но случается, что сердце каменеет в погоне за должностью, славой, в утверждении своей маленькой, эгоистической любви. И все же миром владеют другие сердца — горячие сердца нашего современника, сердца коммунистов, пылкие сердца влюбленных, отцовские и материнские сердца. Вот об этих сердцах, пылающих и окаменевших, и рассказывается в этом романе. Целая галерея типов нарисована автором. Тут и молодые — Оксана, Яринка, Олекса, и пережившие житейские бури братья Кущи — Василь, и Федор, и их двоюродный брат Павел.
В романе ставятся острые социальные и моральные проблемы современности, углубленно раскрывается нравственный облик советского человека, видящего смысл своей жизни в труде. Автор акцентирует внимание на вопросе о сущности бытия, о том, что же в конечном итоге остается после нас, что считать вечным и непреходящим. Главный герой романа председатель колхоза Василь Грек видит смысл своего существования в повседневной работе, которую он тесно связывает с понятием «совесть».
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.