Гавайи: Миссионеры - [15]

Во-вторых, он совершенно не умеет обращаться с женщинами. Я прожила с ним в одном доме целых девятнадцать лет. Мы всегда делились друг с другом самыми сокровенными тайнами, но ни разу за все время он не подумал о том, чтобы преподнести мне какую-нибудь милую безделушку. Я получала от брата всегда что-нибудь полезное, например, линейку или дневник. Я почти уверена, что он вообще ничего не знает о существовании цветов, хотя Господь наш позаботился о том, чтобы его храм в Иерусалиме был выстроен из самых красивых материалов и благоухающей древесины. В этом Эбнер тоже сильно напоминает своего отца.

В-третьих, внешне он совсем не красив, а его привычка постоянно сутулиться делает его ещё менее привлекательным. Он очень неряшлив в отношении одежды и личной гигиены, хотя регулярно полощет рот, чтобы не доставлять окружающим неприятностей хотя бы в этом. Каждый день в Мальборо я встречаю куда более симпатичных молодых людей и надеюсь, что когда-нибудь выйду замуж за одного из них. Правда, я в то же время абсолютно уверена в том, что этот красавец на верняка не будет обладать всеми теми положительными качествами, которые я вам уже перечислила, и которыми наделен мой брат. Но мне кажется, что вам самой захочется видеть, что

Эбнер стоит прямо и не сутулится, что на нем надето чистое выглаженное белье, и что вид у него более решительный и волевой. Он, наверное, никогда не изменит своим привычкам, и если для вас главное заключается как раз в том, чем он не блещет, то, повторю, вас ждет горькое разочарование.

И, наконец, дорогая сестра Иеруша. Я набралась храбрости и называю вас так, потому что мне очень хочется, чтобы вы приняли предложение Эбнера. В вашем письме я почувствовала дух радости и оптимизма, которого так сейчас не хватает моему брату! Я должна предупредить вас о том, что он очень мрачен и полон самомнения. Если бы судьбой ему не было предначертано стать священником, эти черты его характера стали бы просто невыносимыми, но и его чрезмерная серьезность, и тщеславие происходят именно по этой же причине. Он чувствует, что Бог разговаривал с ним лично, как на самом деле это и произошло, и что сам Господь выделил его среди всех остальных. Вот это я считаю его самой плохой чертой, поскольку Бог разговаривал и со мной тоже, и из вашего письма я поняла, что он приходил и к вам, однако ни себя, ни вас я не считаю людьми тщеславными, каковым является мой брат, что, конечно, его сильно портит. В присутствии Бога я смогла прочувствовать великую доброту и тепло, которых не знала раньше. Теперь я стала более ласковой со своими сестрами, начала лучше понимать своих маленьких братишек. Мне стало приятнее и кормить цыплят, и сбивать масло. Если бы только Эбнер смог смирить свое тщеславие, он, пожалуй, стал бы почти идеальным мужем для вас, Иеруша. Но, как бы то ни было, он, тем не менее, остается порядочным человеком, и если вы только выберете его, я молю вас сохранить это письмо, и тогда с течением времени вы окончательно убедитесь в том, что ваша сестра была с вами откровенна и поведала вам чистую правду".

В Мальборо Эбнера ждало и другое письмо. Оно пришло от преподобного Элифалета Торна. Священник писал кратко: "Пока будете находиться в доме отца, работайте в поле каждый день без шляпы. Если Иеруша согласится выйти за вас замуж, я лично проведу церемонию бракосочетания".

Итак, в течение двух недель Эбнер трудился в поле, как раньше, когда был ещё мальчиком. Очень скоро кожа его при обрела бронзовый загар, желтизна исчезла, и когда наступило время прощаться с огромной любящей семьей, он значительно похорошел и мог считаться почти красавцем. Правда, мрачное выражение лица всё равно осталось, как и предупреждала Иерушу Эстер. Видимо, такое настроение было оправдано нехорошим предчувствием Эбнера. Ему казалось, что он в последний раз видит свою семью из одиннадцати человек, равно как и этот амбар, и этот луг, где он познал обращение в веру, и никогда больше он не почувствует тепла своей семьи. Он пожал руку матери, поскольку никогда не любил обниматься, а затем и отцу, который заботливо предложил:

– Так как ты уезжаешь надолго, может быть, мне стоит запрячь лошадей и приготовить повозку?

– Однако он тут же вздохнул с облегчением, услышав ответ сына:

– Нет, отец. Погода хорошая. Я лучше пройдусь пешком.

– Мне бы хотелось дать тебе немного денег, чтобы ты смог как-то начать новую жизнь, – неохотно промямлил отец.

– В этом нет никакой необходимости, – тут же успокоил его сын. Преподобный Торн был ко мне так добр, что прислал три доллара.

– Да, Эстер об этом говорила, – кивнул Гидеон. Затем, протянув сыну рабочую мозолистую руку, он твердо произнес: – Да пребудет с тобой Господь, сын мой.

– И вы живите с милостью Божьей, – ответил Эбнер.

Затем он пожелал всего хорошего Эстер, и только теперь обратил внимание на то, что сестра уже выросла и превратилась в красивую молодую женщину. У него больно защемило сердце, и он подумал: "Мне надо быть всегда поближе к ней". Но теперь было поздно что-либо менять. И он стоял в полном смятении, не зная, как поступить дальше, пока она сама не поцеловала его на прощание, таким образом подав пример всем остальным сестрам, и они по очереди чмокнули брата в щеку.