Гавайи: Дети солнца - [13]

– Я просто не думал об этом так долго, как ты, Марама, и поэтому не мог учесть всего. Я предчувствовал, что на этот раз собрание таит в себе особую опасность для нас.

– Это все потому, что ты, брат короля, до сих пор поклоняешься Тэйну.

– Но это происходит только в моем сердце.

– Но если я смогла прочитать все то, что творится в твоем сердце, возразила Марама, – это же сумеют сделать и жрецы.

Однако Тероро на этот раз не успел высказать свои соображения по данному поводу. Его мысли были прерваны появлением посланника. Рука возбужденного мужчины была перевязана лентой, украшенной желтыми перьями, что свидетельствовало о его службе королю.

– Мы давно ищем тебя, – сообщил он Тероро.

– Я занимался каноэ, – недовольно проворчал молодой вождь.

– Король желает видеть тебя.

Тероро поднялся со ствола поваленного дерева, потоптался на траве, чтобы отряхнуть воду с ног, и небрежно кивнул жене в знак прощания. Следуя за посланником, он вскоре явился в резиденцию короля, большое низкое строение, поддерживаемое на столбах из стволов кокосовых пальм, каждый из которых украшали вырезанные изображения божеств. При этом столбы были отполированы с такой тщательностью, что белые вкрапления в древесине почти сверкали. Крыша представляла собой сложное переплетение пальмовых листьев. Полы, стены и окна здесь отсутствовали, их успешно заменяли закатанные циновки, которые в любое время можно было опустить, с тем чтобы создать видимость укрытия от дождя и чужих глаз. В главной комнате находилось множество различных предметов, присущих только королевскому дому: фигуры богов, сплетенные из пучков перьев, акульи зубы с искусной резьбой и огромные раковины, выловленные к югу от острова. Этот дом имел две отличительных и восхитительных черты. Во-первых, из него открывался чудесный вид на лагуну, и можно было наблюдать за тем, как над рифами постоянно образуются серые тучи. Во-вторых, все части здания удерживались вместе при помощи тонкой, золотистой морской плетенки, великолепной веревки, умело свитой из волокон кокосовых орехов. На строительство королевского дома ушло почти две мили этого материала. И там, где соприкасались между собой два куска древесины, обязательно присутствовала гибкая плетенка, надежно удерживая эти части вместе. Человек, находящийся здесь, мог долгое время наслаждаться различными узорами этой веревки подобно тому, как штурман по ночам внимательно и подолгу изучает расположение звезд на небе, или как ребенок без устали наблюдает за волнами, одна за другой набегающими на песок.

Под крышей этого уникального жилища сейчас находился король Таматоа, и лицо его выражало крайнее возмущение.

– С какой целью они назначили святое собрание? – властно вопросил он. Затем, словно боясь услышать ответ, он велел всем слугам удалиться, опасаясь, что кто-нибудь из них мог оказаться шпионом. Придвинувшись поближе к брату, перемещаясь для этого на циновках, которые покрывали весь пол, он положил обе руки на колени и снова поинтересовался: – Что же все это означает?

Тероро, который был неспособен быстро реагировать на полученную информацию, решил, что будет более логично пересказать мысли Марамы, нежели выражать свои собственные, поэтому он дал следующее объяснение:

– Мне кажется, что наш верховный жрец старается добиться повышения в храме на Гавайки, но для того, чтобы произвести должное впечатление на других служителей Оро, он вознамерился совершить что-то весьма драматичное. – Произнеся эти слова, Тероро погрузился в зловещее молчание.

– Что же, например, он может сделать? – заинтересовался король.

– Хотя бы уничтожить последние признаки поклонения Тэйну на Бора-Бора. Он может принести в жертву тебя… в наивысший и самый торжественный момент священного собрания.

– Я боялся именно такого заговора, – признался Таматоа. – Если он дождется того времени, когда мы все соберемся в храме, он может неожиданно указать на меня, точно так же, как когда-то указал на нашего отца. – Обеспокоенный Таматоа резко провел рукой над головой брата и уныло добавил: – И это убийство будет считаться освященным, поскольку так предопределил сам Оро.

– Вернее, его верховный жрец, – поправил Тероро.

Таматоа замолчал, словно пытаясь проникнуть в мысли брата, а затем раздраженно бросил:

– И моя смерть останется неотомщенной.

Жалость к самому себе была настолько несвойственна Таматоа, чей боевой дух и мудрое руководство удерживали Бора-Бора от завоевания более крупными соседними племенами, что брат тут же заподозрил: а нет ли здесь какой-нибудь ловушки? Тем не менее, молодой человек убедил себя не делиться с королем пока что своими собственными догадками, а потому просто заметил:

– Каноэ отправится в путь в полдень.

– Будет ли оно готово к восходу? – поинтересовался король.

– Да, но я надеюсь, что тебя на нем не увижу.

– Я решил, что обязательно поеду на это собрание, – спокойно ответил Таматоа.

– Но тебя может постичь зло, – напомнил Тероро.Король поднялся с циновок и печально побрел к выходу из дома, откуда он мог полюбоваться величественными утесами Бора-Бора и залитой солнцем лагуной.