Гавань - [45]

— А кто за это заплатит? — бросила Слободану, который уже было собрался исчезнуть. И подчеркнуто нелюбезно изрекла свой суровый приговор: — За каждый преднамеренно разбитый стакан — тысячу сольдино.

Слободан, смущенно улыбаясь, пожал плечами и заплатил не только за разбитую посуду, но и за вино. Таким образом, ему пришлось угостить за свой счет любителя водных лыж. Его поразило количество выпитого ими ликера. Можно было бы запросто кататься по нему на лыжах вместо воды. Катина сунула деньги в карман фартука, продолжая недовольно ворчать.

— Подумать только, — процедила она, — человек бросается тысячами на разных шлюх, а не может по-человечески попрощаться с родными тетками. Несчастным старушкам некому помочь, сами должны собирать свои жалкие пожитки и отправляться бог весть куда, словно уже никого из своих не осталось у них на этом свете.

Инженер остановился.

— Они уезжают? — спросил он. — Нила и Бонина?

— А кто же еще? — огрызнулась Катина и повернулась к нему спиной. — Пока здесь. Уедут с минуты на минуту. Спасибо мне, что сказала. Их мне жалко, не тебя.

Инженер неподвижно стоял, словно пораженный громом. Ведь я действительно последняя свинья, что ни разу к ним после того не за шел. Слышал, что дом они продали, но что уезжают? Куда? И почему я ни разу не зашел? Боялся посмотреть им в глаза. Из-за дома и всего остального — они, конечно, в курсе моей скандальной истории, а может, знают и побольше. Слободан старался отогнать от себя подобные мысли. Вдруг он почувствовал себя ужасно одиноким, будто рушится окружающий его мир. Все куда-то уезжают! А я один в самом центре этого всеобщего краха.

Огромными шагами он помчался вниз, к волнорезу, который тянул его к себе, словно зацепив огромной рукой. Кто пожирает и забирает у меня все по порядку, думал он на бегу: дом, жену, родных, любовницу, мои убеждения, мои мечты? Может, ты, Гавань? Может быть, ты все-таки швырнешь мне, словно кошке, что-нибудь взамен? И мне, и другим кошкам? Гавань, Гавань, давай начистоту! Чтобы оправдать себя, ты должна быть Гаванью небесной! Если б нам не внушили слепую веру в тебя, и ты не томилась бы под грузом такой ответственности! Но обратного пути нет! Ты должна выдержать этот груз!

Он почти бежал. Только на минутку, распоряжусь и наверх — к теткам. Не могут они уехать, не простившись со мной. Не могут они меня бросить. Это бы выглядело как обвинение. Внизу, на молу, не было заметно никакого движения. Люди бессмысленно слонялись, почесывали в голове и сплевывали.

— Самое лучшее, чтобы ударила буря, — сказал один из техников, — разнесет она все к чертовой матери, и тогда можно начинать сначала.

— Нет смысла сейчас приниматься за дело, — сказал один из бригадиров. — Минут через десять обед.

Инженер носился от подводников к бетонщикам, от техников к чиновникам из Дирекции. Только он собрался уходить, сверху сползла машина и из нее вылез Грашо.

— Я слышал, у вас осыпается берег, — иронически сказал Грашо. — Что здесь происходит?

— Ничего страшного, — сказал Слободан. — Видимо, дно в одном месте недостаточно хорошо прозондировано. В каменном пласте, вероятно, оказалось какое-то более мягкое отложение или просто засыпанная дыра.

— И что теперь?

— Сейчас мы временно приостановили оседание. А потом будет видно.

Инженер направился вверх.

— Разве вам не лучше оставаться на месте аварии? — бросил Грашо ему в спину. — Что значит это «потом»? Когда потом?

— Мы уладим это в несколько дней. Я вас уверяю.

— Несколько дней? А вы знаете, во что нам это обойдется? Несколько дней. Кто понесет за все это ответственность? Вы подумали о приглашении комиссии для расследования? Кто будет составлять протокол?

— Послушайте, Грашо, — сказал инженер. — Отстаньте от меня. Тут и без вас запарка. С раннего утра я здесь, да мне хватает и личных проблем. Завтра вы получите полный отчет, тогда и поговорим. Можно в том же тоне.

— Хорошо, товарищ Деспот, хорошо, — сказал Грашо. — Незачем трепать нервы. Все пойдет своим законным путем. Я только хотел вам, между прочим, сообщить, — сказал он, умышленно делая паузу после каждого слова, — прибыл эксперт из Загреба, искусствовед, так сказать, настоящий специалист, о каком вы мечтали.

— А вы уже с ним говорили? — недоверчиво спросил Слободан.

— А что мне оставалось делать? — сказал Грашо. — Вас нигде не нашли, вынужден был я отдуваться.

— И что он сказал?

— Мне — ничего. Что ему со мной говорить? Вы его приглашали. Я только счел своей обязанностью честно его предупредить, что снос часовни и прилегающих домов назначен на завтра, на десять утра. Ибо в случае, если он намерен предпринимать какие-либо меры, я повторяю: если намерен, то должен поторопиться, чтоб не было поздно. А вообще симпатичный малый, Ракек или Макек по фамилии, я точно не разобрал. Я думаю, вы с ним найдете общий язык, кстати, он не прочь пропустить рюмочку.

Вне себя от ярости, едва переводя дыхание, взмокший инженер дотащился до дома тетушек, заранее приготовившись к слезам, упрекам, обвинениям, жалобам, одним словом, к самой классической сцене. Однако тетушек он застал в необычно хорошем расположении духа, и встретили они его весьма благосклонно. Более того, сразу же повели себя так, будто жалеть-то надо не их, а Слободана, потому что именно он не может отсюда никуда уехать.