Гавань моего сердца - [24]

Несколько человек выразили согласие. Я даже не вздрогнула, хотя моя душа уже давно ушла в пятки.

— Сколько денег нужно Дому для нормального функционирования в течение года? — спросил мистер Бейкер, глядя в бумагу, которую я дала ему в начале собрания.

Мистер Райли надвинул очки на нос.

— Около четырех тысяч пятисот долларов. Без учета непредвиденных расходов.

— Для особых случаев могут быть изысканы дополнительные средства, — сказал мистер Делп. — Я поддерживаю идею о том, чтобы сформировать бюджет следующего года сейчас. Иначе мы будем проваливаться в долговую яму. Какой смысл привлекать средства на покрытие старых расходов и долгов? Люди предпочитают жертвовать на подарки и будущие расходы, а не на прошлые.

Мистер Райли достал карманные часы и снял с них золотую крышку. Затем большим пальцем вернул ее на место. Он глубоко вздохнул, словно не желая говорить то, что ему сейчас придется произнести.

— Итак, джентльмены, давайте проголосуем. Кто за то, чтобы продолжить деятельность приюта, если удастся сформировать операционный бюджет 1910/1911 года к новому фискальному году, который начинается 1 июля, прошу поднять руки.

Руки поднимались быстрее, чем я успевала переводить взгляд с одной ладони на другую.

Мистер Райли поднял руку последним. Его плечи обреченно поникли.

— Единогласно. Итак, к первому июля у нас должно быть четыре тысячи пятьсот долларов, иначе мы закроем двери приюта, смирившись с тем, что у Господа другие планы. И давайте никому не будем рассказывать про наше руно. Просто продолжим искать поддержку для приюта, как обычно, и увидим, что даст нам Господь.

С каждым кивком головы я чувствовала, как на мои плечи ложится этот неимоверный груз.

— Вы согласны, мисс Силсби, чтобы этот разговор остался между нами?

Скрепя сердце я ответила утвердительно.

— Хорошо. Давайте же помолимся, чтобы Его желание было выполнено.

Я склонила голову вместе со всеми, но не слышала слов молитвы, которую читал мистер Райли. Я уже знала, на чьей стороне сейчас сердце Господа. Он хотел, чтобы мы продолжили свою миссию: принимали детей и искали для них добрые, уютные дома, окружали их теплом и лаской, излечивая душу и тело. Я подняла голову. Я буду ждать чуда.

ГЛАВА 11

Я закрыла главные двери Рэйстоунского дома и как можно тише щелкнула замком, стараясь не потревожить тех, кто уже уснул. Прильнув к двери, я расслышала, как отдаляется рев двигателя автомобиля мистера Райли. На дрожащих ногах я вошла, пошатываясь, в темную гостиную и рухнула на диван.

Мои конечности вмиг окоченели. Я забилась в темный угол и свернулась клубочком, стараясь не обращать внимания на боль в ногах и неприятные ощущения в животе.

Меня трясло от воспоминаний. Разве Господь мог возложить на меня столь благородную миссию, дать ответственность и тут же отобрать ее? Никогда бы не поверила в то, что Он способен капризничать, но сейчас засомневалась. Сначала попечительский совет поручил мне ответственное задание, а потом заткнул рот, словно непослушному ребенку.

Я тяжело дышала, закрыв лицо ладонями. Мне не хотелось рассказывать о случившемся миссис Фор, Виоле или Миранде: совершенно ни к чему, чтобы они бросились на поиски новой работы. Казалось, что обет молчания — правильное решение, по крайней мере сейчас.

Но, боже мой, как же мне хотелось поговорить об этом с Хейзел! Или с Блэйном.

Нет, о Блэйне не стоило даже и думать. Я не смогу вынести даже малейшего выражения самодовольства с его стороны. Обратиться к нему было бы слишком унизительно. Это будет выглядеть так, словно я попросила его возобновить наши отношения.

Поднявшись с дивана, я направилась в свою спальню. Подумать. Помолиться. Стоя на лестнице, я услышала детский плач. Я остановилась. Виола должна обратить на это внимание, не так ли? Или она еще не настроилась на то, что потребности детей — превыше всего?

Я подождала. За дверью Виолы по-прежнему было тихо. В тот момент мне не хотелось никого видеть, но лучше уж я увижу дитя, чем Виолу.

Войдя на цыпочках в комнату девочек, я уже подумала, что плач мне почудился. Но в тот же миг с кровати в углу послышались сопение и икота. Это была постель Лили Бет. Я присела возле нее и повернула девочку к себе лицом.

— Что стряслось, крошка? — спросила я шепотом.

Лили Бет помотала головой, все еще икая и всхлипывая. Я откинула со лба малышки пушистые снежно-белые кудри.

— Ты скучаешь по маме?

На миг показались меленькие зубки: Лили Бет закусила нижнюю губу, но затем девочка снова мотнула головой. Всего один раз.

По крайней мере, она была честна.

— Тебе приснился плохой сон?

На этот раз девочка кивнула. Я взяла ее на руки и отнесла в свою комнату, положила на кровать и укрыла еще одним одеялом.

— Видишь, я здесь, рядом. Все хорошо. Засыпай спокойно, а потом я отнесу тебя в твою кроватку.

Даже самый страшный кошмар, который мог напугать ребенка, при свете лампы обычно улетучивался через несколько минут.

Губы Лили Бет растянулись в улыбку, которая исчезла так же быстро, как и появилась. Я присела на край кровати и погладила ее по головке. Она прикрыла глаза, грустные косые глаза. Я наклонилась, поцеловала ее в лоб и услышала тихий всхлип.