Gaudeamus igitur - [93]

Генри, севший со мной, имел еще более мрачный вид. Ему не пришлось решать задачки — хватило и того, что он ухитрился перевернуть-таки вазочку, но, спохватившись, прокрутить ее в воздухе так быстро, что из нее не успело упасть и капли. Теперь вампир мучительно пытался сообразить, как это его так угораздило. Вспомнив, что гном, с одобрением посмотревший на вазочкино сальто, пообещал в следующий раз налить чего-нибудь пожиже, скажем крутого кипятка, я пожалела герцога и отложила улучшение моего настроения на потом. И то сказать, от предыдущего раза Эгмонт отходил достаточно долго, а теперь хор звучал гораздо слаженнее, да и лягушки прыгали все более и более натурально.

Боевая магия — сперва практика, потом теория — стояла сегодня второй и третьей парой соответственно. После Фенгиаруленгеддира и его вазочек с вареньем народ еле полз по коридору, шумно жалуясь на печальную судьбу и суровых наставников. Благородный Ривендейл молча разминал пальцы; я покосилась на него, поймала ответный косой взгляд и неожиданно улыбнулась. Нет, все-таки славно мы сработались! Если бы не Матильда, кто бы знал, что и у герцогов случаются просветления?

Но чем бы я ни была обязана госпоже ле Бреттэн, хорошо все-таки, что отныне у меня снова появятся хоть какие-то, но оценки!

Насвистывая на ходу какую-то эльфийскую песенку, я подошла к кабинету практикумов одной из первых. Дверь была открыта, и я было насторожилась — так поступала обычно Матильда, а не Эгмонт, — но элементаль так довольно ворочалась в косяке, что сомнения отпали сами собой. На примере собственной флуктуации я отлично знала, как именно ведут себя элементали после долгожданного возвращения хозяина.

Впрочем, никто из адептов не заметил ничего необычного. Мы ввалились внутрь, скинув сумки на привычное место у стены; хмурый Хельги потирал щеку, украшенную пятью глубокими царапинами, братья аунд Дарру громко обсуждали какую-то эльфийскую оперу, а кто-то из вампиров рассказывал анекдот. Герцог Ривендейл мрачно смотрел в окно, с демоническим видом скрестив руки на груди, — видно, предчувствовал очередные два часа сплошного безделья. Я посочувствовала ему и запоздало сообразила, что, наверное, следовало бы предупредить приятелей о грядущих изменениях в учебном процессе.

Едва я успела об этом подумать, как прозвенел звонок. Народ чуточку сбавил громкость и начал оглядываться на дверь: Матильда частенько задерживалась, но редко опаздывала больше чем на две минуты. Благородный Ривендейл по-прежнему смотрел в окно, я глянула туда же — но тут хлопнула дверь, и все разговоры разом утихли. Установилась звенящая тишина.

На пороге, холодно рассматривая нас блестящими черными глазами, стоял Рихтер — отсюда видно, что злой, как кобра. В руках у него был наш журнал, и я тихонько присвистнула, мигом восстановив всю логическую цепочку.

Мрыс дерр гаст… вот ведь Хельги не повезло!

Да и не только Хельги…

— Добрый день, студенты, — тихим и ласковым голосом поприветствовал нас любимый наставник.

На этот счет у студентов было свое мнение: народ молча начал отодвигаться подальше, привычно вытолкнув нас с Ривендейлом во фронт. Рихтер шагнул в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь; негромко щелкнул замок, и этот звук показался мне исключительно зловещим.

— Мы очень рады вас видеть, — пискнул сзади кто-то из эльфов; кажется, это был Келлайн, напрочь забывший про все оперы, балеты и прочие анекдоты.

— А уж я-то как рад! — вкрадчиво заверил нас Эгмонт. — Просто слов нет, до чего приятно видеть такую пламенную любовь к избранной вами профессии. Раскрываешь журнал — и радуешься… особенно вашим успехам, студент аунд Финдэ! С вас и начнем.

Рихтер щелкнул пальцами, и на полу мгновенно высветились знакомые линии.

— К черте, — коротко приказал он.

Келлайн — а куда деваться? — вышел на середину кабинета. Его проводили сочувственными взглядами: чтобы понять, что Рихтер в ярости, не нужно было быть дипломированным эмпатом. Как я уже говорила, вежливость его увеличивалась сообразно степени злости, а уж когда эта вежливость укомплектовывалась еще и краткостью…

Определенно, день сегодня был опасный.

— Тема «баньши», — Рихтер смерил аудиторию ледяным взглядом, — за шесть недель моего отсутствия была изучена вами вдоль и поперек, особенно студентом аунд Финдэ, каковой получил за оные шесть недель двадцать четыре отличные оценки. Ну что же, такому знатоку предстоящее испытание покажется детской забавой.

Магистр щелкнул пальцами, предварительно вычертив в воздухе несколько рун. Раздался негромкий хлопок, запахло дымом, и посреди кабинета возникло некое существо. Я немедленно подалась вперед, желая рассмотреть его поближе; в этот момент Ривендейл быстро шагнул влево, заслоняя мне весь обзор, и я постучала его по плечу, недовольно прошептав:

— Генри, мне ни мрыса не видно!

Наверное, шепот получился громким: Ривендейл, конечно, отодвинулся, хотя и не сразу, а вот Рихтер быстро глянул в мою сторону. Внимание столь решительно настроенного магистра не сулило мне ничего хорошего, так что я почла за благо прикусить язык и не выступать более ни на какие темы.