Gaudeamus igitur - [79]

— И что?

Библиотекарь довольно ухмыльнулся.

— Нет, магистр у вас, конечно, боевой, — признал он. — Если надо, он и сам бы это графство выбил. Тем паче что надо не ему, а КОВЕНу — по политическим мотивам. Но зачем бросаться заклятиями, когда можно просто поговорить с толковым гномом? Потом еще восстанавливай чего ты там насносил…

— Что, гном был сильно толковый? — осторожно спросила я, начиная понимать, в чем дело.

Зирак расплылся в широкой улыбке.

— Очень, — с чувством сказал он. — Очень толковый. Толковее просто не бывает.

И с довольным видом огладил бороду.

Факелы горели ровно, без всякого потрескивания. Ровные языки пламени исправно освещали развешанные по стенам геральдические стяга. Красные, малиновые, алые… с каждого полотнища вызывающе глядел бронзовый королевский грифон. Прежде здесь висели щиты с гербами предыдущих хозяев. Иные из этих гербов были, пожалуй что, и постарше теперешнего наглого грифона. Но времена меняются, разве нет? Геральдике, как науке, особенно приближенной к трону, нужно успевать за переменами…

— Так, значит, вы-таки отказываетесь признавать Эгмонта Рихтера графом фон Рихтером, законным наследником майората?

Гном-законник, глава клана законников, произнес фразу с видом бесконечно уставшего человека. Было ясно, что проделываемая работа не приносит ему ни малейшей радости.

Новоиспеченный король насторожился, сжимая резные подлокотники трона. Гномов вообще, законников в частности, а уж тем более этого конкретного он знал не хуже любимой супруги. Если не лучше. Поверить же, что работа не приносит им удовлетворения…

Что-то здесь было не так.

Предчувствия его величества имели обыкновение сбываться. Именно этому он и был обязан шестнадцатью выигранными сражениями, одной проигранной битвой, но проигранной с максимальным достоинством, успешно проведенными переговорами с КОВЕНом и относительно крепко сколоченным государством.

— Подумайте еще раз, ваше величество, — смиренно предложил гном, сплетая пальцы в замок. Мелькнул тяжелый перстень-печатка; Эккехард, не успевший еще забыть тяжелые времена и почетную профессию раубриттера, безошибочно опознал его как золотой. — Быть может, вы все же сочтете возможным признать наследные права нашего клиента?

Произнося последнюю фразу, мэтр прищурился; в его глазах порядком уставшему от всей этой канители королю внезапно почудился неуместный веселый огонек. Эккехард насторожился пуще прежнего, ибо ничего хорошего сей признак не предвещал. Гномы весьма уважали народную мудрость, оттого смеялись исключительно последними.

Король привычным движением сжал рукоять меча, искренне жалея, что не может решить гномью проблему таким родным и удобным способом. Увы, пришить втихую этого гнома не удалось бы и простому рыцарю, не то что властителю Западных Земель.

Знать бы еще, какой интерес столь уважаемому гному может быть в этом бастарде, который, пускай и боевой магистр из трижды… нет, четырежды!.. клятого КОВЕНа, все едино нищ, как храмовая крыса?!

Королю не пришлось долго мучиться, отыскивая ответ. Ответ явился собственной персоной: глава клана, степенно огладив бороду, подал кому-то знак. Тяжелые двери Церемониального Зала распахнулись; в полной тишине на древние плиты, помнившие еще владык из династии Вальцрингов, ступила величественная процессия.

Первым шел глава клана архивариусов — степенный, пожилой даже по гномьим меркам гном, седая борода которого волочилась за ним по полу. Странно, мельком подумалось королю, и как это он не спотыкается?

Гном, словно прочтя высочайшую мысль, сверкнул на Эккехарда очами.

За ним, с той же вдумчивостью и серьезностью, вышагивали двое мускулистых гномов помладше. В руках каждый нес по старинному свитку, внушавшему уважение не только возрастом, но и весом. Гномы сознавали торжественность момента и оттого старались особенно не пыхтеть.

Замыкал процессию совсем юный гноменок, обеими руками сжимавший тяжелый, окованный металлом жезл. Жезл превышал его ростом на добрые три головы. Через каждые два шага гноменок останавливался, звучно ударял жезлом об пол и спешил дальше. Патриарх-архивариус шествовал неожиданно резво, так что потомок едва за ним поспевал.

Сюрпризы, однако, на этом не закончились. Следом, на сообразном расстоянии, но с ничуть не меньшим достоинством, следовало еще одно шествие, во главе которого король с ужасом узрел старейшину клана говорунов, известного любому жителю Западных Земель. Эти не несли с собой ничего, включая секиры, но король особенно не обольщался. На то они и говоруны — отнять у таких оружие можно, только лишь вырвав языки.

И то тогда они объяснятся жестами.

— Итак, вы отказываете, ваше величество? — в третий раз уточнил дотошный гном.

— Да, — мрачно согласился король. Видят боги, на поле боя ему было значительно легче. Там не водилось таких вот гномов с их свитками, жезлами и почтительными потомками.

— И причины, побудившие моего короля к столь печальному решению, таятся исключительно в происхождении означенного Рихтера? — мягко вступил в беседу старейшина клана говорунов.

— Да! — решительно отрубил король. Его супруга, многоуважаемая королева Люцилия, частенько утверждала, что разнообразием словарного запаса Эккехард не отличался отродясь. Сейчас он как никогда склонен был этому поверить. Но ведь он король, черт возьми, — или нет?!