Гастроль в Вентспилсе - [11]

Но опять же и на нытье далеко не уедешь в милицейской службе. Поэтому следует примириться, постараться работой доказать, что ему можно доверять более ответственные задания. Надо настроиться и думать только о том хорошем, что принесли ему первые несколько часов в Вентспилсе...

О своих нынешних начальниках Тедис пока судить не решался. По-видимому, у них был за плечами большой опыт и работы и жизни. Да и своих забот, наверно, не мало и было бы неловко требовать, чтобы они с первого же дня стали нянчиться с новичком, в чьем списке заслуг пока что имеется лишь диплом о едва завершившемся высшем образовании.

К тому же не следовало забывать, что ему уже предложены два места для ночлега. В вытрезвителе и в детской комнате милиции!

Асфальт сменился булыжником, многоэтажные каменные дома — деревянными, прятавшимися за палисадниками, улицы сделались уже, они вились в направлении рыбацкой гавани. Воздух был напоен неповторимой смесью запахов смолы, водорослей и рыбы. Сады и птичьи дворы были разгорожены отслужившими свой век рыбацкими сетями. Цель пути была близка. Вот и дом пятнадцать.

Тедис уже было отворил калитку, но тут до него дошло, что́ смущало его в глубине души. Все годы учебы в университете он непрестанно тренировал в себе наблюдательность, старался не упустить из виду и запомнить любую необычную мелочь, так называемую аномалию. Мало-помалу эти сознательные упражнения превратились в привычку и не требовали от него ни малейшего усилия; лишь в исключительных случаях это выбивало его из привычного ритма. Как сейчас...

Яункалн повернул обратно. Ведь в самом деле на соседнем доме стоял номер одиннадцать. А куда же девался дом номер тринадцать на Капитанской улице? Тедис расхохотался — между двумя соседними домовладениями протянулся узкий, как коридор, не застроенный участок. Нет, что и говорить, этот район от центральной части города отделяло не только расстояние в несколько километров, но и в несколько десятилетий. В прежние времена истые морские волки были, оказывается, суеверны, и потому судьбу зря не искушали. Они предпочитали тряхнуть мошной и приобрести никому не потребную полоску земли, лишь бы не пришлось жить в доме с чертовой дюжиной над дверьми...

Итак, Яункалн подходил к пятнадцатому номеру с улыбочкой превосходства над рабами старинных предрассудков. Его внимание привлекли две таблички. Первая предупреждала: «Осторожно, злая собака!», — однако Тедис не заметил во дворе ни цепи, ни будки, то есть никакого повода для осторожности. В значительно большей мере его ум был занят фамилией домовладельца — Зандбург. Где и когда он ее слышал? Но как ни напрягал Тедис свою память, ответа она не давала. Не возникало ассоциаций и с конкретным человеком. Тедис постучался, услышал голос хозяйки и в этот же миг был готов провалиться сквозь землю или броситься в бегство.

— Том, уймись, цыц, когда тебе говорят! — негодовала теща подполковника милиции Кашиса. Затем, тоном категорического приказа: — Входите! Не бойтесь!

Дверь открылась. Какое-то время старушка, опешив от удивления, смотрела на неожиданного гостя, затем, схватив его за рюкзак, втащила в прихожую.

— И газеты еще утверждают, что телепатии не существует. Весь день собираюсь пойти на почту и позвонить зятю, но стоит мне надеть пальто, как этот тип принимается так жалобно скулить, что сердце сжимается. Бедняжка Том всего второй день без матери... Однако Эдуард, дай бог ему здоровья, не иначе как услышал крик моей души и прислал на подмогу вас. Молодой человек, вы приехали как нельзя более кстати!

— Товарищ Кашис даже не знает, что меня распределили в вентспилсскую милицию, — почему-то стал оправдываться Яункалн. — Извините, пожалуйста, я не хотел вас затруднять, меня прислал майор Блумберг, он, наверно, перепутал адрес, решил, что тут сдается комната.

— Перст судьбы! — торжественно провозгласила тетушка Зандбург. — А я-то было подумала, что Регинин муж проявил чуткость к своей бедной теще. Какое там! С тех пор как Кашиса произвели в полковники, ему до чужого горя дела мало. Матис Блумберг совсем другой человек. Да и вообще с того раза, как он вызволил моего дорогого покойника из вытрезвителя, я его считаю другом семьи. Блумберги и живут здесь неподалеку, хотите — покажу?

Тедис послушно взял портфель.

— Что ж, тогда еще раз простите за беспокойство...

— У вас в этой сумке, наверно, совершенно секретные документы, если вы ни на минуту не можете с нею расстаться. — Тетушка Зандбург остановилась на полпути. — Не волнуйтесь, запрем вашу комнату на висячий замок. И в доме у нас собака... А ну-ка, вылазь из-под кровати, Томик, дай лапу новому квартиранту.

На этом вопрос о местожительстве Яункална был исчерпан.

За обедом тетушка Зандбург выступила с декларацией по части режима:

— У меня тут не Армия спасения, никакой благотворительности. Жить будете в Регининой каморке на втором этаже. Матрац малость пролежал, пружины кое-где торчат, зато будете иметь честь почивать на ложе высокого начальства. За меблированную комнату с частичным пансионом беру четвертак в месяц. Завтракать будем втроем, потом мне до вас нет никакого дела — сидите хоть на черством хлебе — не караулить же мне ночи напролет, покуда вы вернетесь с ловли бандитов, мы ведь с вами не повенчаны. Но прописать — пропишу. В понедельник же пропишу. Тогда пусть мои дорогие наследники попробуют вышвырнуть вас отсюда! — она самодовольно рассмеялась.