Гашек - [20]

Первоначально Гашек относится к своему участию в движении серьезно и честно: выступает на собраниях, распространяет революционные печатные издания, читает лекции по политической географии. Однако через несколько недель он понимает, что вся анархистская конспирация невероятно наивна и примитивна. За спиной грамотных, начитанных северочешских горняков и ткачей здесь так же, как и в других партиях, делают карьеру политические проходимцы и авантюристы.

Едва раздобыв немного денег, Ярослав покидает редакцию «Омладины» и пускается в свободные, веселые, беззаботные скитания по Европе, на сей раз — по Южной Германии.

Путь Гашека мы снова должны с большим трудом восстанавливать, руководствуясь отдельными расплывчатыми следами в его рассказах. Из Лома он отправился на юго-запад, в Германию. Где-то на равнине между Спальтом и Нюрнбергом нанялся на сбор хмеля. И то ли на заработанные деньги, то ли на присланный из дому гонорар продолжает свою «экскурсию» в Баварию — по шоссе, ведущему вдоль Дуная из Регенсбурга в Аахен.

Если судить по путевым мотивам в рассказах Гашека, это странствие носило более вольготный, прогулочный характер. В вещах, написанных во время баварского путешествия, исчезают безнадежность и меланхолия, ранее типичные для изображения жизни гашековских бродяг. В свежих зарисовках путевых впечатлений преобладает юмор, раскованность, стихийная радость, вызванная интересными, неожиданными явлениями, необычными встречами с бравыми, добродушными и флегматичными швабами и баварцами.

Выдержал ли Гашек первоначально намеченный маршрут баварского путешествия — на Ингольштадт, Нейбург, Хохштадт, Тиллинген и оттуда на Ульм и Линдау в Швейцарии — сейчас установить трудно. Может быть, он и в самом деле бродил в окрестностях Боденского озера или где-нибудь у подножия бернских Альп. Может быть, пил вино у ресторатора в Берне. Может быть, не устоял перед альпинистским соблазном и попытался подняться на близлежащую гору Мозертшгитц, как об этом рассказано в удачной юмореске.

Мы даже не знаем, каким образом он попал на регенсбургское шоссе. Там у него кончились деньги, и из любознательного путешественника ему снова пришлось превратиться в полунищего бродягу: «От регенсбургской Валгаллы[15] я шел тогда то по одному, то по другому берегу реки Реген, минуя города Хам и Эшельканн в Баварии, а оттуда по естественному проходу между горами — к четпской границе и по домажлицкому шоссе — к Новой Кдыни. По этой дороге приходишь к маленькому костелу св. Вацлава в Бродеке… потом я спускался от Бро-дека по Шумаве к Тахову, а от Тахова двинулся в глубь страны, пока не добрался до юга Чехии, откуда вышли божьи воины[16]».

Надежным свидетельством того, каким путем Гашек возвращался из «экскурсии» в Баварию, бесспорно, служит рассказ «Большой день», в котором автор изображает непродолжительную остановку в Домажлицах, у старого друга Ладислава Гаека. Он предупредил о себе письмом, где обрисовал свой довольно плачевный вид: «Я немного странно выгляжу, потому как сапоги у меня разбиты, да и одежда тоже не слишком презентабельна. Пишу тебе, чтобы меня не выпроводили из вашего дома, если я приду в твое отсутствие. Передай, пожалуйста, домочадцам, что если у вас появится тип, смахивающий на бродягу, то вы можете опознать меня по совершенно утратившей форму фетровой шляпе, за тульей которой — три длинных вороньих пера». Ладислав Гаек, в ту пору практикант домажлицкой ссудной кассы, вспоминает странное одеяние Гашека: он появился в рваных обносках, в слишком просторных серых штанах, полученных от баварского жандарма. Удивленной семье директора ссудной кассы, где служил его друг, он рассказывал о бродяжнических приключениях, да так мило, что все были совершенно очарованы. В Домажлицах Гашек пробыл около двух недель и прочитал лекцию о своих странствиях в местном студенческом кружке. Когда хозяин дружески напомнил Гашеку, что его, наверно, заждались дома, тот обиделся и уехал в Прагу, предварительно одолжив деньги у композитора Индржиха Индржиха.

В начале октября 1904 года Гашек снова появился на пражских улицах.

Творчество за аванс

В родном городе Гашека в начале столетия было примерно полмиллиона жителей. И сюда проникает дух нового времени, входят в быт новейшие изобретения: по улицам грохочут электрические трамваи инженера Кршижека, по Влтаве плывут пароходики судовладельца Ланны, квартиры все чаще освещаются газом и электричеством. Развиваются кино и радио. Мир словно бы становится меньше. Возникает впечатление, что его будущее решат разум, наука, техника.

Но промышленный и технический подъем тормозится отсталым общественным устройством. В австрийской монархии Прага могла быть главным городом провинции и ничем более; пожалуй, именно поэтому в ней столько контрастов и резких противоречий. Жители ее видят церковные празднества и династические обряды, отправляемые согласно пышному католическому ритуалу; и вместе с тем с запада сюда проникают свободомыслие и атеистическая философия. Противоречия сквозят и в архитектурном облике города. Рядом с ветхими, старыми домишками и улочками, которые нуждаются в срочном санитарном благоустройстве, возникают современные дворцы и здания. Национальное движение, несмотря на значительные организационные успехи, выразившиеся прежде всего в основании патриотической спортивной организации «Сокол», а также в проведении этнографической и промышленной выставок