Гарсоньерка - [5]
– Доброе утро, мама. Как спалось?
Ева Мария не отвечает. Ее будто обухом по голове ударили.
– Не может этого быть. Должно быть, ошибка, – шепчет она.
Ева Мария не в силах оторвать взгляд от газеты. Всего-то несколько строчек.
Эстебан направляется к холодильнику:
– Вечер вчера явно удался… знаешь, тебе бы надо когда-нибудь туда пойти… танцующие люди – все равно что дремлющие вулканы, с той лишь разницей, что они проснулись… ты только скажи себе это…
Ева Мария складывает газету. Резким движением. Значит, кто угодно в один прекрасный день может оказаться героем хроники происшествий. Ева Мария встает. Выходит в коридор. Надевает пальто. Повязывает шарф. Берет сумочку. Эстебан идет к ней:
– Все в порядке, мама?
– Да-да…
– Ты в котором часу сегодня вернешься?
– В пять.
– Ладно, я буду дома.
Эстебан наклоняется к Еве Марии. Целует ее. Она едва замечает, ее мысли далеко. Значит, кто угодно в один прекрасный день может оказаться героем хроники происшествий. Дверь захлопывается. Эстебан запускает руку в волосы, откидывает их сбоку, приглаживает сзади. Отодвигает занавеску на окне. Смотрит, как Ева Мария бежит по улице, в одной руке у нее сумка, в другой газета. Как крепко она сжала кулак, все страницы измялись. Автобус вот-вот отойдет. Ева Мария стучит по стеклу. Водитель открывает дверь, Ева Мария входит, автобус трогается. Эстебан опускает занавеску. Садится за стол. На место Евы Марии. Лицо замкнутое. Ева Мария выходит из автобуса. В одной руке у нее сумка, в другой газета. Кулак уже не так крепко сжат. Прическа растрепалась. День прошел. Ева Мария шагает быстро, ей надо убедиться самой. Вот она поравнялась с маленьким кафе «Пичуко». Ее окликает официант. Ева Мария на ходу кивает. Ей надо убедиться самой. Она приближается к дому. Входит. Поднимается на пятый этаж. Звонит в дверь справа. Сейчас Витторио ей откроет. Никто не отзывается. Она звонит еще раз. Никого. Этого не может быть. Она барабанит в дверь с фальшивыми филенками. Долго ждет. Стоит без движения перед запертой дверью, которую не открывают. Пальцы Евы Марии стискивают газету. Ева Мария спускается по лестнице. Пересекает площадь. Входит в маленькое кафе. К ней устремляется официант. Очень возбужденный. Ставит перед ней бокал вина.
– Ты не первая поцеловала замок. Что, не знала? Она умерла. Умерла, понимаешь? Он ее убил. Но он так легко не отделается, точно тебе говорю, ты представить себе не можешь, что за бардак здесь целый день, везде полиция… Психоаналитик-убийца – можешь не сомневаться, разговоров будет…
Ева Мария резко отодвигает бокал:
– Нет, вот с тобой-то у нас разговоров об этом и не будет! Заткнись, Франсиско, помолчи, прикуси язык, прекрати болтать, если ничего толком не знаешь.
– Да знаю я…
– Ничего ты не знаешь.
Ева Мария встает, бросает на стол несколько монет.
– Даже если тебе до смерти охота по всему свету растрезвонить, что ты обслуживал убийцу, убийцей он от этого не становится, – не допускающим возражений тоном произносит она.
Люди за соседними столиками оборачиваются. Ева Мария выходит из кафе. Бросает газету в урну. Пересекает площадь, садится на скамейку. Холодно. Ева Мария закуривает. Смотрит на окно. Смотрит на землю. Тело должны были найти примерно здесь. Тротуар гладкий, словно ничего и не произошло. Крови нет. Ничего нет. Место не сохраняет следов трупа, однажды там оказавшегося. Места не любят воспоминаний. На асфальте ни единой вмятинки. Ни малейшего повреждения. Падая, человек никогда не заставляет землю содрогнуться. Ева Мария смотрит на окно. Смотрит на землю. С пятого этажа – чудом было бы, если бы выжила. Что сначала ударилось о мостовую – лицо или тело? Были руки и ноги вывернуты так, как не бывает у живого человека? Скрывали волосы лицо? Или, может, разметались, явив бледность, которая уже сама по себе вестница смерти? Была ли она изуродована?
Или осталась такой же красивой, какой была при жизни? Ева Мария несколько раз мельком видела ее в квартире психоаналитика, но тоненькая фигурка ускользала от ее взглядов – и от взглядов других пациентов, несомненно, тоже. Как они об этом договорились? Разумеется, квартира была общей, вот только ее «не было дома», когда пациент входил и когда выходил. Иначе и речи не могло идти о «профессиональной тайне». Ева Мария вспоминает выброшенную газету: жаль, что для журналистов не существует понятия «профессиональной тайны», жаль, что они могут любого человека представить в качестве подозреваемого, а на самом деле, пока человек не признан виновным, газеты писать о нем не должны. Ева Мария напрягается. В нескольких метрах от нее – мальчик, подросток, его взгляд прикован к асфальту, одна рука засунута в карман, другая болтается. Мальчик поднимает глаза к окну. Ева Мария решает за ним понаблюдать. Она заинтригована. Если бы этот подросток вел себя по-другому, может быть, его бы и стоило заподозрить, но он стоит и с несчастным видом смотрит то на окно, то на тротуар. Всего-навсего. Однако, простояв так довольно долго, мальчик направляется к дому, собирается войти. Ева Мария встает со скамейки. То, что он выглядит несчастным, еще не означает, что он не преступник. Ева Мария следует за ним. Слышит его шаги на лестнице. Он поднимается. Она поднимается. Он останавливается. Пятый этаж, так она и думала. Пациент. Ева Мария проходит мимо. Мальчик колотит по фальшивой филенке. Сколько здесь сегодня уже перебывало таких недоверчивых паломников? Ева Мария оборачивается:
Среди писем с соболезнованиями по поводу смерти матери Камилла получает длинное послание без подписи, где некий немолодой человек пишет о своем детстве и о девушке, в которую он был влюблен незадолго до Второй мировой войны. С этого дня письма от загадочного анонима начинают приходить каждую неделю, и история, которая в них рассказывается, становится все более захватывающей и драматичной. Решив, что эти письма попадают к ней по ошибке, Камилла не сразу понимает, что они адресованы именно ей и имеют прямое к ней отношение.
Повесть написана на материале, собранном во время работы над журналистским расследованием «Сокровища усадьбы Перси-Френч». Многое не вошло в газетную публикацию, а люди и события, сплетавшиеся в причудливый клубок вокруг романтической фигуры ирландской баронессы, занесённой судьбой в волжскую глушь, просто просились в приключенческую книгу.
К безработному специалисту по иностранным языкам Андрею Лозицкому приходит его друг Юрий, подрабатывающий репетитором, и просит на пару недель подменить его. Дело в том, что по телефону ему угрожает муж любовницы, но Юрий не знает какой именно, поскольку их у него пять. Лозицкий воспринял бы эту историю как анекдот, если бы его друга не убили, едва он покинул квартиру Андрея. Сотрудники милиции считают произошедшее ошибкой киллера, спутавшего жертву с криминальным авторитетом, и не придают показаниям Лозицкого особого значения.Воспользовавшись оставшейся у него записной книжкой друга, Андрей начинает собственное расследование.
Семь портретов, пять сцен, зло и добро.Детектив, Россия, современность.
«Дело Остапа Бендера живет и побеждает!» – именно такой эпиграф очень подошел бы к этому роману. Правда, тут роль знаменитого авантюриста играют сразу двое: отставной работник правоохранительных органов Григорий Самосвалов и бывший бригадир плиточников Ростислав Косовский. Эта парочка ходит по влиятельным и состоятельным людям одного из областных центров Украины и предлагает поддержать некий благотворительный фонд, созданный для процветания родного края. Разумеется, речь идет не о словесной, а о солидной финансовой поддержке.
Первый сборник автора, сочетающий в себе малую прозу многих жанром. Тут каждый читатель найдет себе рассказ по душе – Фентези, Мистика и Ужасы, Фантастика, то что вы привыкли видеть в большинстве книгах, повернется совершенно другой стороной.
«За свою долгую жизнь она никогда раньше не ведала страха. Теперь она узнала его. Он собирается убить ее, и нельзя остановить его. Она обречена, но, может быть, и ему убийство не сойдет с рук. Несколько месяцев назад она пошутила, пообещав, что если когда-нибудь будет убита, то оставит ключ для раскрытия преступления».