А потом грянул взрыв радости и красоты — бах! — и они взлетели в воздух, нарушая не только все законы страны, но и законы физики.
Они порхали, кружились, качались, летали, резвились, прыгали и выделывали коленца.
Они скакали точно лунные лани.
Студия была высотой тридцать футов, но каждый прыжок приближал танцоров к потолку.
Они явно вознамерились его поцеловать.
И поцеловали.
А потом, силой собственной воли и любви уничтожив гравитацию, они зависли под потолком и долго, долго целовались.
Именно в это мгновение Диана Мун Клэмперс, Генеральный уравнитель США, вбежала в студию с двуствольным дробовиком десятого калибра в руках. Она сделала два выстрела, и император с императрицей умерли еще до того, как упали на пол.
Диана Мун Клэмперс перезарядила дробовик, прицелилась в музыкантов и дала им десять секунд на то, чтобы снова надеть уравнивающие мешки.
Тут телевизор Бержеронов выключился.
Хейзел хотела сказать Джорджу, что отключили электричество, но его не оказалось рядом: он ушел на кухню за пивом.
Джордж вернулся с банкой в руке и на секунду замер от громкого сигнала в ухе. Затем наконец сел.
— Ты плакала? — спросил он Хейзел.
— Угу.
— Почему?
— Забыла… По телевизору что-то очень грустное показывали.
— А что?
— В голове все перемешалось, не вспомнить, — ответила Хейзел.
— Ну и славно, грустное надо забывать, — сказал Джордж.
— Я так и делаю.
— Умница моя! — похвалил ее Джордж и весь съежился: в голове у него прогремел ружейный выстрел.
— Ух… ну и грохот, я вам скажу! — воскликнула Хейзел.
— Можешь сказать еще раз.
— Ух… ну и грохот! — повторила Хейзел.
1961