Гарпия - [19]

Я замечала, как Ванесса смотрит на все это. Ее взгляд отражал спокойный интерес женщины, которую некоторые вещи не задевали. Она возвышалась над этим, как дерево над травой. Я подумала: после того как вымрет ее поколение, больше не останется таких людей, как она, – способных смотреть на все так спокойно, как бы через порог двери, с расстояния в десять тысяч миль, на начинающийся смерч, с ревом пробуждающийся к жизни.

Никто никогда не думает, что превратится в такую женщину до тех пор, пока это не случится. Идут себе по улице, уверенные в том, что такими никогда не станут.

Они понятия не имеют, каково это – как будто нога проваливается в трещину на асфальте или ты оступаешься с тротуара на проезжую часть и подворачиваешь лодыжку. Одно мгновение, моментальное действие – и все меняется.

Глава 20

У меня было полно времени, чтобы приготовиться к вечеринке: работы в это время года было немного, и мои дни стали неестественно пустыми, незаполненными делами. Я могла заботиться о мальчиках, отводить их в школу и забирать после уроков каждый день. Мне казалось, что это просто идеально. Когда я была маленькая, мать редко забирала меня из школы – она была слишком сильно занята на работе. Иногда родители уходили по вечерам из дому, а меня укладывали спать без лишних слов. Однажды я проснулась и увидела незнакомую няньку – паренька-подростка, валявшегося на нашем диване. Его длинные ноги походили на букву «V». Я вышла в гостиную – в тонкой ночнушке, без трусов, со спутанными волосами – и очень смутилась.

Я дала себе слово, что буду растить детей по-другому, всегда буду с ними рядом. Но очень часто мои дети начинали нервничать – им надоедало мое общество. Они словно хотели бы видеть на моем месте кого- то другого. И когда у меня было мало работы, я становилась бездельницей. Мой дом и я смотрели друг на друга на протяжении долгих, ничем не занятых часов каждый день. И я поняла, что предстоящая вечеринка хотя бы даст мне возможность чем-то заняться.

* * *

За день до Рождества я отправилась на велосипеде по магазинам, чтобы кое-чего прикупить.

Пэдди и Джейк остались дома. По тускло освещенным комнатам разносилось негромкое урчание телевизора. Тэд сидел позади меня, пристегнутый к детскому креслу, и распевал длинную и сложную песню про смерть.

– Некоторые люди умирают от ра-а-а-ака-а-а-а, – выводил он, и его тоненький голо сок вздрагивал, когда мне по дороге попадалась кочка. – А другие умирают от… БА-БА-А-АХ!!!

Последние звуки Тэд не пропел, а победно прокричал.

В этот момент мимо нас проезжала парочка. Они удивленно обернулись. Ребенка на заднем сиденье они не разглядели, поэтому у них могло создаться впечатление, что пою я.

Во время приготовлений к вечеринке мне все напоминало прошлый год, непривычно было лишь то, что на фуршет была приглашена одна из коллег Джейка. Раньше он никогда никого из сотрудников к нам не приглашал. Но Ванесса жила в одном городе с нами, она была местная. Она только что поступила на работу в отдел Джейка, перевелась из университета в Шотландии, и он вел себя учтиво, помогая ей обосноваться на новом месте. Именно такие выражения муж использовал в самом начале, когда они вместе пили кофе, ходили на ланч, а потом – и выпить по вечерам. Он вел себя совершенно прозрачно, открыто, во многом стал похож на себя прежнего – парня со свежим дыханием, всегда чистого и опрятного, с которым я когда-то познакомилась.

В супермаркете, укладывая в тележку бутылки с готовым глинтвейном, я вспомнила, как Ванесса сказала мне в прошлом году:

– Как вкусно, Люси. Вы сами приготовили?

Я, улыбаясь и накручивая на палец кончики волос, объяснила ей, как это потрясающе – год за годом с успехом закатывать вечеринки, практически ничего не готовя. Ну разве что немного прибрать в доме приходилось. Смысл моих слов был предельно ясен: я ужасная хозяйка! Но кроме того, я самая лучшая хозяйка, такая, которой удалось не нацепить на себя кандалы домашнего рабства. Я особо не напрягаюсь, а получается все идеально. Ну а Ванесса в ответ явно собиралась отвесить мне банальнейший комплимент по поводу того, как прекрасно мне удалось все организовать без особых стараний.

Мне следовало все понять еще тогда, в тот самый момент, когда я бросила Ванессе кость самоуничижения. Это был уговор между двумя женщинами, и ей следовало хотя бы для проформы взять эту кость в зубы. Но она ее выплюнула.

– О, – произнесла Ванесса, поджав губы с плохо скрываемым отвращением. – Понятно. – И снова поджала губы и едва заметно кивнула.

Я предпочла удалиться:

– Прошу прощения, мне нужно кое за чем проследить…

С этими словами я ушла, успев заметить, как Ванесса повернулась к мужу и показала на одну из книг на полке. Это была книга Джейка – кажется, «Развитие характеристик высших видов».

– Как интересно…

Я не расслышала окончания фразы Ванессы. В кухне я налила себе еще бокал глинтвейна, и тепло разлилось по моему телу.

А сегодня я попросила Тэда помочь мне достать с полки четыре пакета мясных пирожков, понимая, что лучше ребенку что-нибудь поручить, чем сражаться с ним, когда он начнет валяться по полу. И не важно, что так ведут себя все маленькие дети – эти взрывы непослушания всегда говорили о моем провале – о том, что я плохая мать.