Гарибальди - [65]
По мере того как Кавуру становилось все яснее, что устранение Гарибальди от руководства движением — дело нелегкое, он рекомендовал адмиралу Персане все более «тонкую», то есть более иезуитскую, линию поведения. Он пишет в одном письме: «С Гарибальди надо быть в полном контакте, поддерживая самые искренние отношения. Все-таки, как только представится возможность, постарайтесь овладеть фортами и флотом, не дожидаясь вступления Гарибальди».
Наконец, убедившись, что разрыв с Гарибальди опасен и в чисто военном отношении, Кавур, этот «династический великий визирь», по выражению Маркса, решает изменить тактику и пишет адмиралу Персане: «…придется отказаться от мысли действовать без генерала Гарибальди. Так как войско [короля] не в состоянии преградить ему путь в Неаполь, то и мы не можем, не должны становиться ему поперек дороги. То, что было уместным пятнадцать дней назад, теперь было бы роковой ошибкой. Правительство считает неизбежным занятие Неаполя войском Гарибальди. Но постарайтесь, чтобы честные патриоты, при содействии вашем и Вилламарины, убедили его не повторять ошибок, сделанных в Сицилии; чтобы он призвал к власти достойных людей, преданных порядку, свободе и единению. Все-таки, если удастся, овладейте фортами и всем флотом».
Из этих секретных документов ясно, что Виктор Эммануил и Кавур не останавливались ни перед чем, чтобы помешать росту революционного движения под руководством Гарибальди. Увидев, что это им не удается, они пытаются заменить его другим диктатором из рядов верных слуг сардинской монархии и вырвать из его рук власть любым средством, вплоть до вооруженной силы. Пока вокруг Гарибальди совершалась эта гнусная провокация, пока все эти фальшивые «друзья», поддерживавшие с героем революции «самые искренние отношения», плели за кулисами сети своей «низкой лисьей политики», Гарибальди продолжал идти к цели. Его очередной задачей было овладеть югом Италии и окончательно свергнуть ненавистный народу монархический режим Бурбонов.
Перенеся свой генеральный штаб в Фаро (крайний пункт Сицилии на востоке у Мессинского пролива), Гарибальди приказал Орсини установить там орудия крупного калибра, захваченные в Милаццо и Мессине. Кастильо он поручил собрать в этом районе флотилию рыбачьих судов (около ста), которые могли в любую минуту понадобиться для переправы войск на континент. Несколько первых попыток переправы (калабрийца Музолини, Сальваторе Кастильо) сильно взбудоражили неприятельский флот, установивший непрерывную слежку за мысом Фаро. Неприятель был убежден, что Гарибальди, собирается по прямой линии переплыть пролив. Этого только и нужно было Гарибальди: он хотел отвлечь внимание врага. Поручив Сиртори командование всем войском, ночью 12 августа Гарибальди внезапно исчез. Куда он уехал? Никто не имел об этом ни малейшего представления.
Лишь позднее выяснилось, что Гарибальди уехал в Сардинию, чтобы согласовать свои операции с действиями новых добровольческих отрядов, которые стягивались, по идее Мадзини и Бертани, в Апельсинный залив (Гольфо дельи Аранчи) — на северовосточном побережье острова. Там, по сведениям Гарибальди, должно было собраться до пяти-шести тысяч волонтеров, чтобы затем с боем вступить в Папскую область и Неаполитанское королевство.
Правительство Тосканы вначале не только не препятствовало формированию этих бригад, но даже уступило для этой цели замок Кастельпуччи (в пяти милях от Флоренции). Но Кавур, узнав об этом, решил во что бы то ни стало помешать экспедиции в Папскую область. Во главе флорентийской бригады стал Джиованни Никотера[54] — калабриец, деятель «Молодой Италии» и участник сицилийской экспедиции Пизакане в 1857 году. В 1876 и 1891 годах был министром.}, бывший участник революционной экспедиции Пизакане, приговоренный в свое время судом к пожизненному заключению. Флорентийский губернатор Риказоли резко потребовал, чтобы отряд был распущен, и арестовал Никотеру. Тогда волонтеры пригрозили, что нападут на Флоренцию, если Никотера не будет выпущен из тюрьмы. Гарнизон города в ту минуту был настолько слаб, что пришлось удовлетворить их требование. Никотера был освобожден, волонтеры ликовали. Но они упустили благоприятный момент. Губернатору удалось быстро стянуть войска к городу, и революционеры очутились в ловушке. Теперь не они диктовали требования барону Риказоли, а он им. Он предоставил в их распоряжение два парохода, стоявшие в Ливорно, но потребовал немедленного отъезда. Он взял с Никотеры слово, что тот не тронет папских владений. По соглашению с Кавуром часть волонтеров уехала в Палермо, часть — в Апельсинный залив. Добравшись до Палермо, Никотера написал Гарибальди гневное письмо, заявляя, что «больше не намерен сражаться, пока трехцветное национальное знамя будет осквернено королевским гербом».
Сам Гарибальди не очень-то доверял мадзинистам, затеявшим этот поход, чтобы поддержать сицилийскую революцию: «Чтобы окончательно не нарушить их стратегического плана, я решил лично стать во главе этих 5 тысяч и попытаться с их помощью завоевать Неаполь».
В Апельсинном заливе Гарибальди застал только часть этих волонтеров и узнал, что по приказу командира сардинского военного судна «Гульнара» они отправлены в Палермо. Внезапно выступив перед волонтерами, Гарибальди увлек их пламенной речью. При виде прославленного народного героя эта молодежь готова была идти за ним в огонь и воду. Гарибальди вернулся с ними в Сицилию и направился к мысу Фаро. Во время его отсутствия Биксио подготовил все необходимое для переправы через пролив. Пароходы «Турин» и «Франклин» стояли в Джардини (порту Таормины, на востоке Сицилии), готовые к погрузке на них дивизии Биксио.
