Гансауль и Хак - [7]

Первый глод уже в пяти шагах, страшный как чёрт, этакая рогатая горилла, вздернутый топор пошёл на замах, и тут в спину прилетел злой окрик. Монстр послушно замер, но топор не опустил, налитые кровью глаза вперились в майора.

— Стоять, я сказал! — это уже второму глоду. Тот тоже застыл, глаз не сводит с майора, с оскаленных зубов потекла пена. Цукенгшлор выставил перед собой меч, с тоской огляделся, глоды неспешно окружили.

— Господин майор, давайте без фанатизма — бросайте оружие!

— Да пошёл ты, ублюдок!

Меч блеснул, очертив полукруг, но кольцо глодов стало теснее.

— Зря вы так, Цукенгшлор, — Шмальц снисходительно улыбнулся, словно взрослый детскому лепету. — Только глодов рассмешите. Бросайте меч, мы всё равно возьмём вас живым, таков приказ. Но живым — это же не значит, что с целыми ногами-руками?!

— Зачем я вам?

Шмальц вновь улыбнулся, в глазах майора прочел запрятанный страх и слабую надежду. Картинным жестом отправил клинок в ножны на поясе, уверенно протянул руку.

— Меч, господин майор!

Глоды глухо заворчали, Цукенгшлор медлил, жить… жить хочется до ужаса, но как же честь? Вспомнился тот паренек, дезертир, что тихо скулил от ужаса, когда одевал ему петлю на шею. Был бой, погиб почти весь укреппост, двадцать парней, а этот схоронился в яме для мусора. Когда его взяли, на вопрос, зачем бросил оружие и спрятался, арестованный тихо прошептал, что «очень хотелось жить». Цукенгшлор тогда вскипел, самолично потащил казнить мерзавца… А сейчас сам перед выбором. «Может… может, и вправду сдаться?! Вдруг повезет сбежать или обменяют.» Чуть помедлив, все-таки бросил меч к ногам Шмальца. Тот радостно ухмыльнулся и кивнул глодам за спиной майора…

Лежать порядком надоело, но самочувствие так себе. Хак то проваливался в сон, то снова бездумно пялился в потолок. В избе душно, одежда промокла насквозь от пота, отчего непередаваемые ароматы разливаются с кошмарной силой. Хак сполз с «лежака», побрел на улицу в поисках воды, надо наконец отмыться. Нашёл. Во дворе в двадцати шагах от дома выложенный из бревен колодец. Покрутил ворот, цепь обиженно лязгнула, но вытянула ведро студеной воды. Хак вдоволь напился, но мыться не рискнул. Тем более в стоящей рядом, зелёной от мха, огромной деревянной бочке вода намного теплее. Торопливо скинул обноски, вроде никого, но все равно как-то неловко. Побултыхал в бочке тряпье, начисто не отстирается, конечно, но хоть посвежеет. Отжал, насколько хватило сил, корявый куст сирени пригодился в качестве вешалки. Вода в бочке и поначалу была с зеленоватым оттенком, сейчас же стала серо-зелёной, да ещё и с едким ароматом. Чуть поразмыслив, Хак взялся таскать воду из колодца, пусть станет прохладнее, зато почище. Посветлела, теперь можно перейти к водным процедурам. Долго хлюпался, с ожесточением оттираясь пучком травы. Кожа скрипит, покраснела, как у новорожденного, Хак фыркнул от удовольствия, ещё бы — все проведенные на каторге дни мечтал о возможности как следует помыться. Так увлекся, что не расслышал цокот копыт. Лишь когда всадники вывернули из-за кустов и въехали во двор, лишь тогда Хак спохватился. Но было поздно — один из всадников выдернул из колчана стрелу, через миг Хак уже на прицеле. И в том, что с такой дистанции стрелок не промажет — сомнений не осталось. Всадников четверо, одеты невзрачно, в такие же обноски, ну может чуть лучше, чем у Хака. Лучник мелкий, костлявый, как скелет, два других пришельца куда выше и шире, один стиснул рукоять меча, другой поводьев не отпустил, но из-за плеча многозначительно выглядывает здоровенная секира. Четвёртый — здоровяк, размером со шкаф, восседал на чёрном жеребце со столь гордым видом, что если б не грязные лохмотья — Хак бы принял за короля. «Гости» огляделись, один из всадников, повинуясь взгляду «шкафа» соскользнул с коня, выхватив меч, шмыгнул внутрь избы. Через пару секунд рослая фигура появилась на пороге, он покрутил головой.

— Хеккон, там никого!

Вожак медленно перевёл взгляд на застывшего Хака.

— Так ты один здесь?

Хак попытался ответить, но страх стиснул горло ледяной пятерней, он смог лишь кивнуть.

— Да уж! И этот хутор пустой! Ну чего застыл, вылазь давай!

Хак послушно выбрался из бочки, стыдливо прикрылся ладонями. Хеккон заржал, как конь, спутники угодливо поддержали. Один из амбалов, тот, что с мечом на поясе, подошёл к Хаку, могучая, с лопату размером ладонь пихнула в плечо в сторону избы.

— Пошёл! Пошёл, кому говорят!

Мечник не удержался — пнул сапогом по голому костлявому заду. Хак споткнулся, но на ногах устоял. Вновь раздался раскатистый смех, разбойники уже спешились, идут следом. Внезапно Хак застыл на месте, сам ещё не понимая, что происходит. Сердце заколотилось, как пойманная птица, в ушах загудело, в висках толчками пульсирует кровь. Огонь разгорелся в груди, но это не приступ дикого кашля от чахотки, та после отравления исчезла, это что-то иное. Хак чувствует, что тело наливается жгучей силой, разум прояснился, он каким-то неведомым чувством ощутил, даже не оглядываясь, где находится каждый из обидчиков. И он знает, он знает что надо делать…