Ганнибал: Восхождение - [7]

— Понятно, — сказал учитель Яков. — Тень у него значительно длиннее, чем я думал.

* * *

У них вошло в обычай вести беседы во время прогулок, и Ганнибал, семенивший рядом с учителем, видел, как тот старается приспособиться к тому, что разговаривает с мальчиком много ниже его ростом. Порой учитель Яков поворачивал голову в сторону Ганнибала и произносил слова в воздух высоко над ним, словно забыв, что разговаривает с ребенком. Наверное, он скучает по прогулкам и беседам с кем-нибудь его возраста, думал тогда Ганнибал.

Ганнибалу было интересно наблюдать, как учитель Яков строит отношения со слугой Лотаром и конюхом Берндтом. Оба они были людьми грубовато-добродушными, хорошо знавшими свое дело. Но совершенно иного склада ума. Ганнибал видел, что учитель Яков вовсе не пытается скрывать свои мысли, но и не выставляет напоказ свое интеллектуальное превосходство, никогда ни с кем не вступая в споры. В свободное время он учил их пользоваться самодельным теодолитом, обозревая окрестности. Ел учитель Яков вместе с поваром, из которого ему удалось вытащить несколько слов на успевшем сильно заржаветь идише, что вызвало изумление у всей семьи.

Части древней катапульты, которую Ганнибал Беспощадный использовал, воюя с тевтонскими рыцарями, хранились в амбаре на территории замка, и в день рождения Ганнибала учитель Яков, Лотар и Берндт собрали катапульту, заменив плечо метательной ложки новым крепким брусом. С его помощью они метнули двухсотлитровую бочку воды выше замка, и она упала с потрясающим взрывом на дальнем берегу крепостного рва, распугав плававших в нем птиц.

В ту неделю Ганнибал испытал самое острое чувство удовольствия за все свое детство. В качестве подарка на день рождения учитель Яков продемонстрировал ему геометрическое доказательство теоремы Пифагора, использовав изразцы и их отпечатки на песчаной грядке. Ганнибал смотрел на них, ходил вокруг. Учитель Яков поднял один из изразцов и приподнял брови, как бы спрашивая, не хочет ли Ганнибал снова увидеть это доказательство. И тут Ганнибал понял. Он все понял одним рывком. Ощущение было такое, что его забросили вверх из катапульты.

Учитель Яков редко приносил учебники на их беседы и очень редко ими пользовался. Когда Ганнибалу исполнилось восемь, он спросил его — почему?

— А ты хотел бы все помнить? — спросил в ответ учитель Яков.

— Да.

— Помнить — не всегда благо.

— Я хотел бы все помнить.

— Тогда тебе нужен Дворец памяти, чтобы все в нем хранить. Дворец, созданный в твоем мозгу.

— А это должен быть дворец?

— Он станет разрастаться, будет огромным, как дворец, — объяснил учитель Яков. — Его можно сделать еще и очень красивым. Какую самую красивую комнату ты знаешь, знаешь лучше других?

— Мамину комнату, — ответил Ганнибал.

— Вот оттуда мы и начнем, — сказал учитель Яков.

Ганнибал с учителем дважды наблюдали, как солнечные лучи весной касались окна дяди Элгара. Но в третью весну они уже прятались в лесу.

5

Зима, 1944/45

Когда рухнул Восточный фронт, русская армия лавиной покатилась по Восточной Европе, оставляя за собой дымящиеся пепелища, населенные голодающими и умирающими от ран и истощения.

Русские наступали с востока и юга, Третий и Второй Белорусские фронты дошли до самого Балтийского моря, гоня перед собой разбитые части отступающих дивизий СС, отчаянно пытавшихся добраться до побережья, откуда они надеялись морем эвакуироваться в Данию.

Амбициям добровольных помощников СС — хивисов — пришел конец. После того как они верой и правдой убивали и грабили, расстреливали евреев и цыган, чтобы услужить своим хозяевам-нацистам, никто из них так и не был принят в ряды СС. Их называли «Ostgruppen» — «Восточные части» и практически не считали солдатами. Тысячи хивисов были отправлены в трудовые батальоны, на рабский труд, часто приводивший к смерти. Однако некоторым удалось дезертировать и заняться собственным «предпринимательством»…

* * *

Красивая литовская усадьба недалеко от польской границы, дом открыт с одной стороны, словно кукольный домик: это взрывом артиллерийского снаряда снесло одну из стен. Владельцы усадьбы — вся семья, — застигнутые в подвале врасплох первым взрывом и погибшие от второго, лежат на полу в кухне первого этажа. Убитые солдаты — немцы и русские — лежат в саду. Немецкая штабная машина, перевернувшаяся набок, полуразорвана надвое попавшим в нее снарядом.

На диване в гостиной, лицом к камину, сидел майор СС; на брючинах у него застыла кровь. Его капрал снял с кровати в спальне одеяло и укрыл им офицера. Он разжег камин, но ведь гостиная открыта небу! Капрал стащил сапог с ноги майора и увидел, что у того почернели пальцы. Тут он услышал шум снаружи. Он снял с плеча карабин и подошел к окну.

Полугусеничная санитарная машина, «ЗИС-44» российского производства, но с опознавательными знаками Международного Красного Креста, грохотала по усыпанной гравием подъездной аллее.

Первым из машины вышел Грутас с белым полотнищем.

— Мы — из Швейцарии. У вас имеются раненые? Сколько вас?

Капрал оглянулся на офицера:

— Медики, господин майор. Поедете с ними?

Майор кивнул.

Грутас и Дортлих, на голову выше своего сотоварища, вынесли из машины носилки.