Ган а-Надив (Сад Щедрого) - [2]

Пошли письма: Мюнхен, Бостон и, конечно, отсюда, из Израиля. Все вроде бы устраивались. А тем временем на улицы Москвы уже выходили местные "наци", тринадцатикопеечный батон стал стоить пятерку[3], на совместные предприятия нажимал двойной пресс: рэкета и Советов народных депутатов.

И мы начали собираться. Нам проще, чем нашим "предкам": "Вы, Алинька, молодые — устроитесь! И деткам вашим будет…" Деткам? Деткам может быть и будет. Но мы то тоже хотим! Ни я, ни Лялька не были настолько наивны, чтобы ожидать от этой страны бурной радости по поводу нашего приезда. Однако, надежда пробиться была. Все-таки там не числились в самых последних. Как хорошо было сначала: аэропорт Бен-Гурион[4], первые шекели[5](показалось — много!). Потом — ульпан[6] в киббуце[7], вкусная еда, хорошая компания. В Москве уже давно так хорошо не сидели! По вечерам — умные разговоры обо всем: о Торе[8], о Цахале[9], о положении на Ближнем Востоке (в свете, конечно же, нашего светлого будущего). Ведь теперь мы — дома! Дома? Неужели же это — мой дом?! Караван-вагончик на две семьи, благотворительские синтетические подушки (моим бы врагам на них спать!), эфиопские дети[10] в парше, ни одного деревца в радиусе трех километров, крикливые бухарцы[11]за окнами и автобус до города — раз в час… А что стало с нашей веселой киббуцной компанией? Опустившиеся от безделья и озверевшие от безнадеги интеллектуалы стали попивать… Водка здесь, конечно, дешевая — пять шекелей на шуке. И вкусная. А после, после водки — что?… Опять споры до хрипоты: "Авода"[12],"Шас"[13],"Ликуд"[14],"Идуд"[15]… Бесконечная тягомотина на тему "Нету": жилья, работы, денег, свободы…

Разговоры, которые и завзятого оптимиста до петли доведут. Вот радости было, когда вся эта болтовня как-то сразу всем надоела. Новую развлекуху себе нашли, по кайфу: сначала в "бутылочку" играли, потом баб лапать стали. И наоборот. Все — всех. Главный принцип — не приставать к своей половине. "…Жить стало веселее!" Хохот, поцелуйчики: в губки, в щечку, в шейку… Все молодые, симпатичные, задорные: врубишь "МТВ"[16]погромче, свет погасишь и шаришь где попало — комплексы сублимируешь. "Ударим здоровым групповым сексом по Министерствам абсорбции и строительства!" Вот только однажды… Лялька!.. Лялька, полуприкрывшая свои чудные глаза, стонущая от удовольствия под этими двумя конями — Юркой и Женькой! А потом, вдруг — открыла глаза и посмотрела на меня… Глаза темные, влажные, полубезумные… И улыбнулась, крепко, до скрипа сжав зубы, сдерживая тот самый крик! Я только однажды до сих пор видел у нее эту улыбку: нам было по девятнадцать, родители укатили на дачу и мы впервые почувствовали себя совсем свободными. И никуда не торопились. А сейчас, кому улыбается она сейчас? Я рванулся (Юркина жена вскрикнула от неожиданности и боли), вскочил, схватил Ляльку за руки и потащил ее на себя… "Эй, псих! Кайфоломов, опять весь кайф обломал!" — это мне в спину… Мы стоим перед Юркиным домиком под слепящей жирной Луной и Лялька опять смотрит на меня — с удивлением и ненавистью.

"Ну что ты, сумасшедший, ведь было же всем хоро…"- я оборвал ее пощечиной. Она зарыдала и побежала к нашему домику. Три дня мы не разговаривали. Потом, как сговорившись, молча собрались и переехали в другой караванный городок, в еще большую глушь. Здесь пока тихо. Только Лялька иногда смотрит на меня как-то странно. Ее можно понять: ведя я, когда ложусь рядом с ней, сразу же вспоминаю тот взгляд — и… Не могу! Сколько мы сможем так протянуть? Без любви, без самоуважения без… Понимаю — что-то срочно нужно менять. Ехать в город, снимать квартиру, заводить свое дело…

Размечтался! На те деньги, что мне дает этот гад за пахоту с утра до ночи в радиомастерской, да на Лялькины гроши из рекламного агентства, не только квартиру, но и комнату не снимешь. Кажется — я теряю мою жену. Из этого мутного караванного мирка срочно нужно сматываться. Я уже готов на все: работать по 24 часа в сутки, ограбить банк, вернуться назад, в Союз… Нужно на что-то решиться! Эх, Лялька, Лялька!..

Милик ( Эмиль Фейгин, 29 лет, автомеханик из Риги, холост, в стране 2 года, живет в караванном поселке N):

— А все-таки не прав этот придурок в "Хадашотах"[17]: охаивать такую тачку, как "СААБ 9000" и превозносить до небес заурядную "Субару-Легаси"! Смех, да и только! Ведь "СААБ", это… Или этот "эксперт" в машинах вообще ничего не рубит, или "СААБы" ему не добашляли! Хотя, по правде, и "СААБ" — жалкая дешевка по сравнению с "Мерседес 50 °CЛ" или, например, "БМВ 740". Вчера как раз в соседний гараж один копченый[18]приводил на типуль[19] "БМВ 740". Я бросил ковыряться в замызганных потрохах какой-то древней "Субару" и пошел поглазеть поближе на это полированное чудо. Не нужен мне ни бортовой компьютер, разговаривающий человечьим голосом на иврите, ни телевизор, ни мазган, ни радиотелефон. По-моему это все не такие уж нужные автомобилю бэбихи. Но внутри! Восьмицилиндровый V-образный движок с 32-мя клапанами и электронной инжекцией… Мощный и бесшумный. А гидроусилитель руля, а ABS, а титановые диски колес и платинированные поршневые кольца?… Э-э, о чем говорить! Ну почему же на всем этом ездит эта жирная волосатая тварь в опущенных до половины мохнатой жопы бермудах, в бриллиантовых перстнях и множестве золотых цепочек? Вот он стоит — хозяин жизни — крутит золотой брелок на коротеньком пальчике и что-то нудит механику. Ну что ты нудишь, задница? Тебя бы ко мне в Ригу, в гараж: "Пожалуйста, Эмиль Данилович, мне очень нужно поскорее, я готов на любые…" И поважнее этого торгаша люди на цыпочках стойку делали. Потому что только я, Эмиль Фейгин, мог им помочь! А тут… Вот паскуда! Плюнул (рядом, на автомобиль — не могу) и пошел доделывать свою "Субару". Оно конечно — автомеханик везде автомеханик. Но