Гамсун. Мечтатель и завоеватель - [190]

Весной 1951 года она написала очень горькую статью, в которой описывала, в какой бедности живет Гамсун вместе с ней. Статья была издана в Германии и перепечатана в нескольких норвежских газетах. В середине лета Мария попросила Туре обратиться к Григу с предложением переиздать ее детские книги в связи с ее 70-летним юбилеем в ноябре. Это могло бы принести немного денег, но главное — это возродило бы ее как писательницу, подобно тому, как это уже успешно произошло с ее мужем.

Григ с сожалением высказал Туре следующие соображения: «Действительно, это совершенно замечательные книжки и в настоящее время их невозможно достать. Но я считаю, что мы окажем автору плохую услугу, если переиздадим их сейчас. Как известно, существует весьма распространенное мнение, что Ваша мать была более активной во время войны и оккупации, нежели отец, и многие даже считают, что именно она вовлекла его во все это»[546].

Вот как Григ ее отблагодарил в конце концов.

И Мария ответила Григу: «Это весьма распространенное мнение — это весьма распространенная ложь <…>. Цель этой лжи — сохранение национального достояния Норвегии — Кнута Гамсуна. Но при этом естественно, что многие, пытавшиеся „спасти“ Гамсуна, делали это во многом и ради себя. В 1945 году мне отвели роль удобного и беззащитного „козла отпущения“. Я думаю, что Вы прекрасно осознаете, кто у нас в семье главный. Мой муж не тот человек, который позволит кому бы то ни было руководить собой»[547].

Но, увы, Мария не обладала энергией своего мужа и потому была неспособна в данном случае восстановить справедливость и заставить Грига пойти ей навстречу. А Гамсун уже был не в состоянии бороться за свою «единственную возлюбленную на этой земле».

Между тем проявлялись все новые и новые признаки того, что Гамсун совершенно не может обходиться без помощи других. Он почти оглох, был способен понимать лишь самые простые короткие предложения, которые Мария или кто-то другой из его близких терпеливо и многократно кричали ему в правое ухо. Он ослеп. Единственное, на что он реагировал, — это была нежная рука Марии, которой она поправляла ему подушку… Он снова стал как ребенок. И вот теперь ему опять, как в далеком детстве, приходилось бороться за свою долю материнской заботы.

Он стал своеобразным соперником самому себе, ведь Марии приходилось отрываться от работы над рукописью, где она описывала его жизнь, их совместную жизнь, в то время как он из своей комнаты настойчиво требовал ее к себе. Сначала все было наоборот: его творчество подчиняло и определяло всю их жизнь с того момента, когда они встретились и соединились.

В ночь на 19 февраля 1952 года, в начале второго, Кнут Гамсун скончался. В своем письме Сесилии Мария так описала последний аккорд жизни Гамсуна: «Повсюду в мире читают Гамсуна, идут его пьесы, его называют величайшим писателем современности, а у нас сейчас фактически нет денег, чтобы предать его земле. Он лежит на своем смертном одре в каких-то лохмотьях»[548].

Его смерть подтвердила то, что он сказал однажды:

«Жизнь такая короткая. И при этом порой она бывает такой длинной».

Послесловие

Работая над этой книгой, я ставил задачу осмыслить, каким образом Гамсуну удалось стать великим писателем, чего стоило ему самому и его близким в течение десятилетий пестовать создаваемую им художественную вселенную. А также как сформировались его политические воззрения, в чем их сущность, какую реакцию они вызвали и к чему это привело самого Гамсуна.

Я руководствовался двумя основными подходами. Прежде всего, необходимо было получить в свое распоряжение максимальное количество сведений и проанализировать их. А затем на основании этого я попытался изложить более или менее достоверную историю жизни Кнута Гамсуна, писателя, политика и частного лица. При этом мне приходилось постоянно следить за тем, чтобы задачи, стоящие передо мною как повествователем, не вступали в противоречие с фактологической основой. Чтобы в написанной мной книге о жизни Кнута Гамсуна сохранялось равновесие между увлекательным повествованием и объективным исследованием.

В плане добывания биографических данных я обязан очень многим коллегам из Норвегии, Дании, Швеции, Германии, России, Франции, Хорватии, США и других стран, которые так или иначе помогли пролить свет на жизнь и творчество Гамсуна. Можно сказать, что существовала целая международная многопрофильная бригада, которая помогала мне в моих исследованиях. Я работал в течение пяти лет. Мои ближайшие коллеги также оказали мне неоценимую помощь.

Прежде всего это профессор скандинавских языков и литературы Харальд Несс, самый лучший в мире знаток эпистолярного наследия Гамсуна, который в течение 40 лет охотился за письмами Гамсуна и опубликовал их полное собрание с комментариями.

С самого начала помогал мне в работе и доктор наук Ларе Фроде Ларсен, осуществивший настоящий прорыв в изучении творчества Гамсуна, что нашло отражение в его трехтомном исследовании: «Молодой Гамсун», «Гамсун — радикал», «Сторонний взгляд на бытие». Профессор психиатрии Сигмунд Картерюд также с самого начала помогал мне. Он предоставил в мое распоряжение результаты психологического анализа личности Гамсуна. В связи с этим он передал эстафетную палочку своему американскому коллеге профессору Паулю Коста. Всемирно известный исследователь творчества Гамсуна, профессор в области теории литературы Атли Китанг, стал моим неоценимым собеседником и советчиком. Таковым явился и профессор в области общественных наук Бернт Хагтведт. Своими знаниями со мной охотно делился историк, специалист в области истории Второй мировой войны и периода оккупации Норвегии, Одд Видар Аспхейм. Исключительно плодотворным оказалось и мое сотрудничество с редакторами из «Гюльдендаля» Хансом Петером Баккетейгом и Ирене Энгельстад. Члены семьи Гамсун, и прежде всего, конечно, правообладатель Лейф Гамсун, проявили ко мне исключительное доверие, благодаря чему для меня открылись многие двери.