Гамлет на дне - [4]

В будке сидел потрепанный робот. Увидев Гамлета, он помахал манипулятором и высунулся из окошка по пояс.

— Чего! — заорал он приветливо. — Всё?

Гамлет не понял, о чем он, но на всякий случай кивнул. Но вдруг вспомнил, что у него на лбу светится красный диод, символизируя нарушения логики, и теперь все вокруг будут его сторониться, как инвалида.

— Здоров, что ль, служивый, или чего? — орал сторож. — Если сам — не пущу! А то после — опа! А с меня и спрос!

— Выписался я, — в тон ему ответил Гамлет и протянул больничную карточку.

Сторож долго вертел в манипуляторах пластиковый квадратик, долго чесал магнитной полоской прорезь у себя в голове, пока не считал.

— Вчера тебя выписали, балда, ну! — произнес он.

— Сегодня, — поправил Гамлет.

— Вчера! — упрямо повторил сторож и помахал карточкой. — Число выписки вот оно, вчерашнее!

— Может, ошиблись, — предположил Гамлет. — А может, решили задержать еще на день. Какая теперь разница. Логично?

— Логично, — согласился сторож. — Да только если тебе выйти, то ворота не открою. Приходи вчера!

— Как это — вчера? — не понял Гамлет.

— Это уж как сам знаешь, — развел манипуляторами сторож. — Написано в карте: вчера выписан. Значит, вчера пройти и должен! Сегодня другим шагать!

— И что ж мне теперь делать? — растерялся Гамлет.

— Вот балда железная! — воскликнул сторож, высовываясь из окошка будки еще дальше. — Сказал же: вчера придешь — выпущу.

Теперь Гамлет и впрямь почувствовал, что болен. Вроде бы окружающий мир остался таким, как обычно, — краски яркие, изображение четкое, звуки разборчивые. А вот смысл происходящего Гамлет уже не понимал. Вроде говорят с тобой нормальным языком, объясняют, втолковывают — а ты стоишь пень пнем, и не понимаешь, чего от тебя хотят и как теперь быть. Гамлет растерянно взглянул на сторожа и вдруг с удивлением обнаружил, что у того диод во лбу просто полыхает красным.

— Слушай, да ты больной, что ли? — возмутился Гамлет. — Совсем с коротушек съехал?

— Я? Больной? Ах ты ж, болт иудин! — Сторож возмущенно высунул из окошка будки гофрированную коленку и стал неуклюже переползать подоконник, словно рядом не было распахнутой двери. — Я ж тебе, ржа поршневая, сейчас так намну бока…

Гамлет решил не дожидаться, пока сторож выберется через окошко из будки и полезет в драку. Он размахнулся и со всей силы стукнул его учебником, а затем снова и снова — по железной башке, по попе, по гофрированной коленке — по чему попало. Грохот стоял жуткий — видно, корпус у сторожа был из нержавейки.

— Ай! Ай! — жалобно вскрикивал сторож каждый раз.

Под мышками у него почему-то были прилеплены скотчем густые пучки сухой крапивы. При каждом ударе сухие веники вздрагивали и на асфальт сыпалась зеленая труха.

— Эт-то еще что такое?! — вдруг раздалось сзади.

Гамлет замер и обернулся. Перед ним стоял высокий складный робот со значком кибернетика на корпусе. Но самое главное — диодик в его лбу светился ровным зеленым светом.

— Я выписался, — объяснил Гамлет. — А сторож меня пускать не хочет. Грозит бока намять. А я только из ремонта.

Кибернетик внимательно осмотрел Гамлета и его грудную табличку, затем сторожа, продолжающего половиной корпуса висеть в окошке, затем выдвинул бинокуляры и уставился на учебник в манипуляторах Гамлета. Гамлет опустил взгляд: обложка треснула и рассыпалась, внутри, похоже, тоже что-то расклеилось — отдельные страницы торчали из учебника дальше прочих.

— Ай-я-яй! — укоризненно покачал головой кибернетик. — Ведете себя как дикари, а еще роботы! А еще медаль «За героизм» носим! Прометей, тебе сколько раз повторять: твоя работа — ворота открыты, ротовой динамик закрыт! А вы, больной, как не стыдно? Вам назначили терапию, объяснили всю важность, дали пособие. И что? Не успели выйти за ворота госпиталя, как уже лупите пожилого робота учебником логики по торцу?

* * *

Вглядываться в лобовой светодиод считается среди роботов неэтичным поведением. Другое дело люди — они рассматривают это место у робота прежде всего. Зато среди людей считается неэтичным разглядывать человеческие травмы и уродства. А вот робот может спокойно пялиться на покалеченного человека всеми своими бинокулярами и искренне не понимать, что плохого в том, чтобы рассматривать неполадки чужого корпуса.

Теперь же Гамлет невольно скашивал то один, то другой бинокуляр на каждого встречного робота, тщательно настраивая резкость и, особенно, — цветопередачу. И не уставал изумляться, насколько много оказалось вокруг роботов с ППЛ! Впору было потерять веру в роботехнику. Оставалось лишь надеяться, что все нормальные роботы заняты делами, находятся на заводах и в офисах. А те, что подметают мусор, укладывают тротуарный камень или просто без цели бродят по улицам, сидят на мостовых, толпятся и обсуждают новости — просто на виду больше других.

Гамлет шел к себе домой пешком. Он жил в престижном районе на Шайбовке, в большой квартире, купленной не так давно в кредит. До Шайбовки ходил разнообразный транспорт — и монорельс, и метро, и аэротакси можно было взять недорого. Но Гамлет логично рассудил, что для исправности будет полезнее пройтись пешком, чтобы разработать новые шарниры. К тому же, он слышал когда-то в телепередаче, что свежий воздух полезен и для роботов тоже, и хотя внимания тогда не обратил, сейчас это казалось ему разумным.