Game Over. Волейбол продолжается - [36]
Если кратко резюмировать, победа 2006 года сильно поменяла отношение к волейболу в нашей стране. Надо отдать должное Капраре, ведь эти изменения связаны не только с выигрышем золотых медалей чемпионата мира, но и с тем, что игроки национальной команды получили гораздо больше свободы в общении с прессой.
Раньше на любое интервью мы должны были отсылать журналиста к Карполю за разрешением. А он такие разрешения давал весьма неохотно. И сборная была очень закрытой, о ней мало кто что знал. Даже когда мы играли успешно…
Ну а когда ты «свободный» игрок, да еще и на волне успеха… Все эти интервью и телепередачи после возвращения с ЧМ-2006, конечно, добавляли популярности волейболу и дали очень мощный толчок к его развитию.
Тем обиднее было то, что на Олимпиаде-2008 мы, называя вещи своими именами, провалились. Погода в Китае во время Олимпиады была под стать нашему настроению. Солнышка не видно, только весь день над головою густой серый смог – туман. И жуткая влажная жара. Выходишь на улицу, и тут же майку можно выжимать. Ливни периодически тоже случались. Как-то раз дождь начался, когда мы обедали в столовой в Олимпийской деревне. В итоге в корпус бежали, почти как супергерои из комиксов, только за спинами у нас развевались не красивые плащи, а целлофановые дождевики…
Единственное развлечение – вечерами играли с мужской волейбольной сборной в мафию. Чаще всего я и Маринка Бабешина. Когда сели играть первый раз, то, не стесняясь, предлагали «валить» Владимира Романовича Алекно. Мол, ну кто тогда мафиози, если не он? Потом ребята нас все время звали: «Приходите еще!»
Сама Олимпийская деревня обычная. Хуже, чем в Сиднее, лучше, чем в Афинах. Все из-за этой жары очень боялись, что в комнатах не будет кондиционеров. Но они, к счастью, наличествовали.
А вот с питанием поначалу полнейшая катастрофа. Первые два-три дня мы откровенно мучились, но потом совершенно неожиданно для себя открыли китайскую кухню. Именно в этот отдел олимпийской столовой почему-то завозили самые свежие продукты. И рыба красная, и какие-то диетические пельмени на пару, и еще много всего вкусного и полезного. Притом что до этого блюда азиатской кухни мы вообще никогда не ели, даже когда играли, например, в Японии. Как-то не хотелось экспериментировать.
Времени посмотреть Пекин у нас, естественно, не было. Обычная история на Олимпиадах. Собственно, у всех «игровиков» примерно одинаковый режим – тренировки, матчи, отдых. Это представители индивидуальных видов спорта могут приехать, выступить на своих соревнованиях, а потом еще у них есть свободное время для изучения столицы Игр. У нас же даже выходных не было. Единственное развлечение – та самая «мафия»… Ну и телевизор, звонки родным по скайпу.
…С точки зрения собственно игры это было худшее выступление сборной России за все время, что я являлась ее частью. Незадолго до Олимпиады мы играли турнир и уже в тот момент говорили Капраре, что плохо себя чувствуем. Именно в плане «физики» сил вообще почему-то не было. Непонятно: то ли недотренировались, то ли перетренировались. Мы не знали, что с нами, но четко понимали: что-то идет совершенно не так, как нужно.
На собраниях открыто говорили об этом тренерам: «Мы себя плохо чувствуем, у нас ни резкости, ни скорости»… А нам в ответ показывали всевозможные графики и таблицы, статистику – мол, все нормально, все по плану.
Мы отвечали: «Да, мы играем хорошо, даже побеждаем – но легкости нет никакой, это «хорошо» достигается через «не могу», огромным трудом. И на Олимпиаде этого точно не хватит»
Нас все равно пытались успокоить: ничего страшного, через две недели в Пекине вы будете в отличной форме. Все сложится нормально.
Прошли две недели, и ощущения стали еще хуже. Просто ужас! Заканчивается очередной розыгрыш, и половина команды стоит, опершись о колени с открытым ртом, и хватает воздух, пытаясь отдышаться… Конечно, мы пытались что-то сделать, как-то эту ситуацию преодолеть. Но не смогли.
С первых матчей в Китае стало окончательно понятно, что нам будет катастрофически тяжело. Сначала уступили итальянкам – 1:3. Потом Бразилия обыграла нас, что называется, в одну калитку – 25:14, 25:14, 25:16. Не получалось почти ничего.
Хотя, конечно, продолжали надеяться, что все-таки на морально-волевых сможем преодолеть все трудности. Пытались и между собой обсуждать, делиться мыслями, как улучшить игру. Тоже не помогло. «Отскочить» не удалось.
Был и еще один момент, который постоянно психологически выбивал нас из колеи. Мы привыкли, что сборная России – единая команда. На всех предыдущих Олимпиадах, да и вообще на любых крупных турнирах, мы всегда ходили есть вместе с тренерским штабом.
А тут наставники от нас отделились. Даже когда шли обедать или ужинать в одно время с нами, все равно всем своим штабом они занимали отдельный столик. И сборной этого ощущения единения команды в Пекине очень не хватало. В какой-то момент нам даже попытались объяснить: мол, мы не ходим с вами есть, потому что очень много работы по статистике, ее надо обсуждать в тесном тренерском кругу. Но мы же видели: много раз Капрара и его помощники не были ничем заняты. Неприятно это было и хорошему настроению точно не способствовало.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.