Гамбусино - [9]

— Это правда, я забыл об этом. Так вы думаете…

— Я в этом уверен! Я сам индеец, и дон Хосе давно посвятил меня в эту тайну. — Но — тише! Идут! Ни одного слова о том, что я вам сказал.

— Я вам это обещаю.

Действительно, в этот момент легкий шум послышался позади стены, часть которой отделилась цельной глыбой и открыла широкий проход.

— Пойдемте, — сказал алькальд.

Их ждал слуга с факелом; он повел их различными переходами и через несколько минут остановился перед дверью, в которую и постучал.

— Войдите, мы вам рады, — послышался голос из-за двери.

Дон Рамон открыл двери и в сопровождении дона Энкарнасиона вошел в комнату, где находились старик и молодая девушка.

Старик был высокого роста, примерно лет семидесяти; благородные черты его лица, помрачневшего от горя, выражали доброту и внушали уважение; волосы, белые, как снега Чимборасо12, падали в беспорядке на его плечи.

Молодая девушка, лет семнадцати, была стройна и грациозна; в ее больших голубых глазах как будто отражалась небесная синева. Когда она смеялась, то казалось, что между розовыми губами сверкает жемчуг; пепельные шелковистые волосы вились вокруг очаровательного лица; на ней было белое платье, стянутое в талии широкой голубой лентой, и кружева, небрежно наброшенные на плечи; ее ножки, маленькие, как у ребенка, были обуты в легкие туфельки.

Это были донья Линда, имя которой означало по-кастильски «прекрасная», и ее отец, дон Хосе Морено.

Увидев алькальда, дон Хосе протянул ему руку.

— Еще раз приветствую вас, друг мой! — сказал он. — Очень жалею, что подагра приковала меня к постели и не дает мне возможности пойти к вам навстречу… Но кого вы привели к нам? — продолжал он веселым тоном. — Я вижу — друга!

— Энкарнасион! — вскричала донья Линда, радостно устремляясь навстречу молодому человеку.

— Довольно, милая, довольно! — сказал, смеясь, старик. — Успокойтесь, пожалуйста! Разве можно так бросаться в объятия красивого юноши, даже если он — ваш жених?

Молодая девушка остановилась, сконфуженная и покрасневшая.

— Благословите солдата, — сказал Энкарнасион, почтительно преклонив колено перед стариком.

— К сердцу, к сердцу, дорогой мой! — вскричал дон Хосе, с нежностью прижимая его к груди.

— Неужели вы не простите Линду, кузен? Я так ее люблю!

Старик улыбнулся, услышав такое оригинальное извинение, и обнял с нежностью обоих молодых людей.

— Итак, — весело сказал алькальд, усаживаясь в кресло, — я вижу, что не совершил неловкости, приведя сюда Энкарнасиона! А у меня было это опасение.

— Вы добрый и достойный друг, Рамон, вы мне доставили самый приятный сюрприз, и я благодарю вас от всего сердца.

— Значит, все прекрасно. Должен признаться, монсеньор, что я долго колебался, прежде чем согласился исполнить просьбу вашего родственника.

— Я знаю вашу осторожность.

— В данных обстоятельствах всякая предосторожность обязательна. Эти проклятые гачупины разыскивают патриотов глазами рыси, их шпионы повсюду.

— Будем надеяться, что хотя бы на этот раз вы их сбили со следа, — сказал дон Хосе.

— Дай бог, монсеньор, — произнес алькальд, — иначе я был бы безутешен.

— Что нового, Энкарнасион? — спросила донья Линда.

— Увы, Линда, наше дело освобождения более чем когда-либо в опасности, — со вздохом сказал дон Энкарнасион.

— Неужели вы начали сомневаться?! — вскричала она, гордо взглянув на него.

— О нет! — возразил он. — Но, простите меня, в моем распоряжении лишь несколько минут и…

— Как! Вы уже покидаете нас? — воскликнули и отец и дочь.

— Поверьте, я делаю это против моего желания. Я только хотел лично убедиться в вашей безопасности. Теперь я успокоился. Меня призывает мой долг, хотя мне очень хотелось бы побыть еще с вами!

— Вы уходите? — печально сказала молодая девушка.

— Увы! Это необходимо. Я должен сегодня же ночью сделать попытку внезапного нападения. Если это удастся, мы освободимся от проклятых испанцев.

— Знаете вы их начальника, Энкарнасион?

— Немного, кузен. Это некий Горацио де Бальбоа — так он себя пышно именует, — один из ваших прежних тигреро, не так ли?

— Да, мой друг, это так. Остерегайтесь этого человека, он — дьявол! Он вторгся в эту деревню только затем, чтобы захватить мою дочь и меня, я убежден в этом.

— О-о! — воскликнул молодой человек, угрожающе сдвинув брови. — Благодарю вас, кузен, за сведения. Этот человек и раньше был мне отвратителен, но теперь, клянусь богом, пусть он не ждет пощады!

— Энкарнасион, этот человек осмеливается поднять глаза на мою дочь, вашу невесту, и больше того, — добавил тихо старик, наклонившись к его уху: — он знает или, по крайней мере, подозревает о нашей тайне.

Энкарнасион побледнел.

— Положитесь на мою честь, кузен. Если этот человек знает нашу тайну, он умрет, — сказал он глухим голосом.

— Вы нас спасете, не правда ли, Энкарнасион? — вскричала молодая девушка.

— Клянусь вам, Линда, я сделаю это сегодня же ночью! Время не ждет, и я не хочу оставлять вас под угрозой оскорблений этого бандита. Я пришел к вам не только из-за моего беспокойства за вас, но и чтобы договориться по этому поводу… В состоянии ли вы сесть на лошадь, дон Хосе?

— Если нужно, заставлю себя. Разве я не старый солдат?