Гамбит Райса - [2]

— Герасимов!.. Да просто Василий, — подсказал тот и покраснел: в милиции ему не раз объясняли, что на службе нет Вань, Юр, Миш, а есть Иваны Петровичи, Юрии Павловичи, Михаилы.

— Да, да, как же, помню, — обрадовался Николай Николаевич. — Так вот, а вы шахматами не интересуетесь? А то милости прошу, заходите.

— Спасибо, Николай Николаевич, — окончательно смутился Герасимов. — Играю немножко…

— И отлично! И отлично, голубчик! — просиял Полянский. — А чего нам, собственно, ждать? Давайте-ка сразимся с вами прямо сейчас. Заодно увидите любопытнейшие фигуры. Слоновая кость, настоящая Индия. — В десятый раз протерев стекла пенсне, старый учитель начал искать шахматы. — Ах какая досада, значит, их тоже украли! Ну, ничего, у меня есть и другие…

— Спасибо, — повторил Василий. — Но давайте я действительно зайду к вам завтра… чтобы поиграть… А сейчас, — он взглянул на часы и, вспомнив об оперативной группе, стал очень серьезным, — прошу вас сказать, что, кроме шахмат, украдено?

— Пожалуйста, пожалуйста, — согласился Полянский, — я понимаю… Значит, шахматы — раз, пишущая машинка — два, деньги — вот тут, в столе лежали… Сколько? Тысячи, по-моему, полторы, точно не помню… — Он подошел к шкафу. — Костюм. Наверное, ещё что-нибудь… Но всё это пустяки, голубчик, мне жалко другое. Вот видите, — он отколол от галстука булавку и протянул её Герасимову.

Ещё никогда Василию не доводилось видеть столь оригинальной булавки: её украшала золотая шахматная доска, усыпанная камешками-фигурками.

— Да, интересная вещица, — кивнул оперуполномоченный, возвращая булавку.

— Не то слово — интересная! — взволнованно зашагал по комнате Полянский. — Уникальная! Историческая! Особенно для меня.

— Хорошо, что её не украли, — заметил Василий. — Ведь больших денег, наверное, стоит…

— При чём здесь деньги, молодой человек, при чём здесь деньги?! — неожиданно остановился напротив него Полянский. — Вы знаете, что это такое? Нет, это не просто украшение, не просто булавка для галстука! Это подарок, это приз, врученный мне самим Мароци! Вы слышите, кем, голубчик, Гё-зой Ма-ро-ци!

Полянский сел, снова снял пенсне и, посмотрев на оперуполномоченного добрыми близорукими глазами, положил руку ему на колено:

— Этой булавке, голубчик, почти сорок лет. Да, да, маэстро вручил её мне в 1901 году…

Полянский опять вскочил и быстро заходил по комнате.

— Итак, 1901 год. Должен вам заметить, что в Швейцарии я очутился случайно. Отец, отправившийся туда по делам фирмы, где он работал, взял меня с собой, что называется, приучать к делу… Мне только что минуло девятнадцать лет. Я уже бредил шахматами и поэтому, услышав, что в Швейцарии находится знаменитый венгр Гёза Мароци, согласился ехать без колебаний…

Нет, нет, голубчик, — замахал руками Полянский, заметив, что Василий открыл было рот, — не перебивайте меня. Я должен досказать вам эту историю!.. Уже на третий день пребывания в Швейцарии мы с отцом поссорились. Ему нужно было ехать из Берна в Цюрих, а я, как вы понимаете, рвался в Монтрё, где отдыхал Мароци. Короче, я бросил всё и приехал на озеро. Однако встретиться с маэстро мне долго не удавалось: он почти никого не принимал и сам выезжал редко. Помог случай… Будучи без денег, я зарабатывал себе на жизнь тем, что играл в шахматы в одном из третьеразрядных кафе, всякий раз давая противникам фору. Как сейчас помню, подошел однажды прекрасно одетый мужчина и предложил сыграть с ним на равных. Я согласился. И выиграл. Он заметно расстроился и снова расставил фигуры. Я опять победил. Тогда он схватил меня за руку и, заявив, что покажет сегодня, как играют у нас, в России, потащил за собой. Это был отдыхавший в Швейцарии табачный фабрикант и шахматный меценат Бостанжогло…

Старый шахматист помолчал, видимо снова переживая ту давнюю встречу. Молчал и Василий. Он уже не смотрел на часы и не пытался перебивать собеседника.

— В тот же вечер, голубчик, — опять заговорил Полянский, — на вилле Бостанжогло я наконец увидел маэстро. Хозяин представил меня и заявил, что отыскал восходящую шахматную звезду. Мароци, улыбнувшись, согласился как-нибудь сыграть с этой звездой партию.

«О нет, господин Мароци, я предлагаю устроить небольшой гандикап-турнир, — шутливо, но настойчиво возразил Бостанжогло. — В самом деле, господа, обратился он к остальным гостям, — почему бы нам не воспользоваться присутствием здесь, в Монтрё, таких мастеров, как Яновский, Шлехтер, Берн и, конечно, всеми нами уважаемого господина Мароци, — поклонился Бостанжогло знаменитому венгру, — и не организовать такой турнир?» Его поддержали. Мароци, которому, видимо, просто не хотелось спорить, ответил фабриканту молчаливым поклоном. «Вот и прекрасно, господа! — воскликнул окончательно загоревшийся Бостанжогло, — назначим открытие турнира на послезавтра. А завтрашний день я посвящаю поиску достойного его приза, к которому, конечно, будет приложен ящик сигар…»

— Да, голубчик, — торжествующе посмотрел на Василия Полянский, — этот турнир состоялся! И ваш покорный слуга с большим трудом, но выиграл тогда все партии… А затем Бостанжогло вручил мне приз, который делал по его заказу один из лучших ювелиров Швейцарии. От сигар я отказался, а приз принял с гордостью.