Галлоуэй, мой брат - [18]

— Мистер Росситер, — сказал я, — если бы вы могли одолжить мне какую-нибудь одежду, лошадь и револьвер, я бы поехал своей дорогой. Мне неприятно, что я у вас на шее, как ярмо.

— Не говорите глупостей! — резко сказала Мег. — Вы еще не окрепли для дороги. Поглядите на себя — вы похожи на оживший скелет!

— Ничего, выдержу, мэм. Мне не хочется оставаться там, где мне не рады.

— Лежите-ка тихо, — сказала она. — Я принесу вам супу.

Когда она вышла, Джон Росситер помедлил немного, а потом спросил:

— Этот человек, которого называли Кудряшом… вы его можете описать?

— Высокий, крепкий молодой парень, румянец во всю щеку, волосы каштановые, вьющиеся, носит эти здоровенные мексиканские шпоры. Под ним была красивая серая лошадь… не ковбойская лошадь.

— Да, это Кудряш. — Росситер вдруг вскочил. — Черт возьми, молодой человек, не пытайтесь вырастить дочь в местах, где мало мужчин! Я слышал, что говорят о Кудряше Данне. Он не жалеет своих лошадей, груб, жесток, вечно затевает драки. Его все боятся, из-за Рокера.

— Рокер Данн? — Мне было известно это имя, как и многим другим людям. Говорили, что Рокер Данн входил в банду Куонтрилла, одно время он был даже слишком известен в Чероки-Нэйшен и восточном Техасе. Он был крутой, сильный и славился как меткий стрелок, который предпочитает решать дела не разговорами, а пулей.

— Он самый. Вы его знаете?

— Да, сэр. Слышал это имя.

— Сакетт, — сказал Росситер, — я хочу, чтоб вы оставались здесь, пока не окрепнете. А когда будете готовы отправиться в дорогу, я вам дам все, что надо. Мы не особенно богаты, но что имеем, тем поделимся.

Он показал в сторону чулана.

— Там в шкафу есть шестизарядник… на случай, если вам понадобится. Револьвер старый, но надежный, и я верю, что вы будете пользоваться им с умом.

Он ушел, а я еще полежал, раздумывая, о том о сем… Похоже, мы, Сакетты, никогда не избавимся от неприятностей. Мы двинулись в эти дикие, необжитые края, чтобы тут поселиться, и места тут оказались такие, каких никто раньше не видывал. Край был горный, что нас устраивало, но только горы оказались просто великанами, не то, что у нас. Клингменс-Дом, конечно, очень красивая вершина, но она бы просто затерялась в тени пиков, торчащих вокруг[13].

Реки, озера, осины, сосны, ели и столько рыбы и зверя, что добыча просто сама прыгает на человека… в лугах полно травы на сено, а на склонах — цветы и лес, только руби. Эти края как раз на наш вкус, тут мы, Сакетты, и останемся.

Я выбрался из постели и попытался встать на ноги, но вдруг так закружилась голова, что пришлось сесть — все плыло перед глазами. Да, придется вести себя потише. Придется малость подождать. В этих краях не место человеку, который не может уверенно шагать по тропе или крепко сидеть в седле, когда ветер дует…

Шестизарядник был из тех, которые изготовляли в Техасе во время Гражданской войны, — капсюльный револьвер «данс-и-парк» сорок четвертого калибра[14], переделанный под кольтовский патрон. Над этим револьвером потрудился кто-то, знающий толк в таких делах. Он был отлично уравновешен и удобно ложился в руку. Барабан был заряжен, все ячейки на поясе-патронташе заполнены патронами. Я снял его с колышка и повесил возле своей кровати.

Хороший револьвер — это такая штука, которую стоит иметь под рукой, никогда не знаешь заранее, когда он понадобится.

Говорят, когда оружие объявят вне закона, только люди вне закона будут иметь оружие.

Глава 7

Я и вправду здорово ослабел, потому что с удовольствием снова улегся в постель и почти сразу задремал, а проснулся, только когда в комнату вошла Мег Росситер с подносом в руках и поставила его на тумбочку у кровати.

Ну, это был для меня сюрприз! Уж, такого-то я не ожидал! Никто никогда не подавал мне еду с тех пор, как мама умерла. Разве что я платил за это деньги в какой-нибудь придорожной харчевне.

Хотя что-то приятное в этом было — сидеть вот так в постели с подложенными под спину подушками, и чтоб тебе подавали хорошую еду…

— Ну, мэм, вы меня начисто избалуете, если будете вот так ухаживать.

— Вы же больны, — сказала она, и мне показалось, что в ее голосе промелькнул язвительный оттенок. Похоже, я сильно упал в ее глазах после того, как рассказал, что со мной случилось. Но откуда ж мне было знать, что она страдает по этому самому Кудряшу… А вообще это никуда не годится. Если человек может так с людьми обходиться, как он со мной, значит, он с гнильцой.

Ладно. Допустим, у него не было никаких причин мне помогать… но еще меньше у него было причин, чтобы вернуться и сбить меня на землю. В первый раз это могло получиться случайно, хотя теперь я уже начал в этом сомневаться. Но во второй раз — нет.

— Понимаю, я вам не очень по вкусу, мэм, и я уеду отсюда, как только сил наберусь. Вы скоро от меня избавитесь.

— Но не от ваших слов! То, что вы сказали, никуда не денется! И отец ваших слов не забудет!

— Я сказал только правду, мэм, и когда говорил, то даже не догадывался, что вы в него влюблены.

— Я… нет! Ничего подобного! Вы, верно, полагаете, что если убрать Кудряша с дороги, то я обращу внимание на вас!

— Нет, мэм, — честно сказал я, — мне такое и в голову не приходило, нет-нет. Я человек простой, невзрачный, мэм, просто долговязый парень с гор. Вот Галлоуэй, мой брат, — другое дело, на него женщины заглядываются… а на меня ни одна и не глянет второй раз, я уж на это и не надеюсь.