Галина Вишневская. Пиковая дама русской оперы - [18]
После того, как распустился слух, будто статью написал сам Сталин, стало считаться хорошим тоном пинать Шостаковича. Одновременно с этим Дмитрий Дмитриевич нажил себе врага в лице Ивана Ивановича Дзержинского[55], который написал оперу «Тихий Дон» по одноименному роману Михаила Шолохова. Шостакович в своей статье, опубликованной 4 января в газете «Вечерняя Москва», назвал оперу слабой. Собственно, поступил по совести, и надо же такому случиться, чтобы ту же оперу посмотрел Сталин и остался ею доволен. Получилось, что тихий и никогда не стремящийся лезть на рожон Шостакович посмел охаять то, что поддержал отец народов!
После этого Шостакович признается формалистом и чуть ли не врагом народа.
С Прокофьевым вообще была нестандартная ситуация: в 1918 году он уехал за границу по разрешению властей, заграничный паспорт ему передал лично Луначарский. После чего время от времени приезжал в Советский Союз с концертами. В 1936 году Прокофьев решил окончательно вернуться на Родину и вернулся. Кто его мог остановить? Он ведь не бежал, не предавал, соответственно, ему и каяться было не в чем. По меткому суждению художника Юрия Анненкова[56], «Прокофьев симпатизировал коммунизму, но признавался, что предпочитает жить и творить в атмосфере покоя и удобств капиталистического мира со всеми вытекающими из этого выгодами».
Дмитрий Дмитриевич Шостакович (1906–1975) – русский советский композитор, пианист, музыкально-общественный деятель, доктор искусствоведения, педагог, профессор; народный артист СССР (1954), Герой Социалистического Труда (1966), лауреат Ленинской премии (1958), пяти Сталинских премий (1941, 1942, 1946, 1950, 1952), Государственной премии СССР (1968) и Государственной премии РСФСР имени М. И. Глинки (1974)
«Музыку надо сочинять большую… Мелодия должна быть простой и понятной…», – писал Прокофьев в 1934 г. И уже перед отъездом в Советскую Россию: «У нашего рабочего слушателя в последнее время сильно возрос интерес к советской музыке…».
Вернувшись в Советский Союз, он сообщает властям, что собирается создать «Ленинскую кантату» для хора, симфонического оркестра и народных инструментов, целиком построенную на цитатах из произведений вождя. Из доклада Керженцева Молотову: «Поддерживая всячески желание Прокофьева создать кантату, мы указали ему неприемлемость построения кантаты целиком на цитатах из Ленина, случайно собранных и между собой не связанных». Оттуда же: «Мы считаем, что такое обращение с ленинскими цитатами (особенно в условиях вокального исполнения) не может быть оправдано ни политически, ни художественно». Тут же композитору была предложена разумная альтернатива: заменить ленинские цитаты стихами советских поэтов. Прокофьев отверг эту идею и сказал, что в таком случае он будет цитировать великого Сталина. Что ему, разумеется, также не позволили. В то время на сцене вообще было запрещено изображать Сталина; тем не менее, в театре Вахтангова 13 ноября 1937 года в рамках торжеств в ознаменование 20-й годовщины Великого Октября на премьере «Человека с ружьем» Погодина[57] на сцену вышел Сталин. Вождя играл Симонов. «В результате недопустимой спешки актер вышел на сцену неподготовленным, топтался на месте, держался неуверенно»[58]. Сталин безмолвно проторчал на сцене перед строем красногвардейцев и исчез за кулисами.
В общем, в конце концов Прокофьев тоже был причислен к формалистам. Причем если Шостакович предпочитал переносить свое горе молча, чередуя прием сердечных капель с водкой, вредный Прокофьев еще и старался нажаловаться на притеснения куда повыше. В общем, крайне неспокойный вариант.
Как уже говорилось, Дмитрий Дмитриевич Шостакович в 1934 году отпраздновал выход оперы «Леди Макбет Мценского уезда». Премьера состоялась в ленинградском Малом оперном театре и затем сразу же в московском Музыкальном театре им. Немировича-Данченко. Это был настоящий успех, за два сезона опера прошла в Ленинграде 83 раза, а в Москве – около 100 раз. Отзывы же в прессе поделились поровну, и если одни кричали «Шостакович гений», другие не менее громко вопили о формализме, натурализме и еще каких то «измах». В свою защиту Шостакович опубликовал отзыв в газете «Известия» от 3 апреля 1935: «В свое время я подвергался сильным нападкам со стороны критики главным образом за формализм. Эти упреки я ни в какой степени не принимал и не принимаю. Формалистом я никогда не был и не буду. Шельмовать же какое бы то ни было произведение как формалистическое на том основании, что язык этого сочинения сложен, иной раз не сразу понятен, является недопустимым легкомыслием».
Как видите, несмотря на клеймо «формалиста» никто не помешал Дмитрию Дмитриевичу не только ответить в прессе, но и представить на суд публике в Большом театре, то есть с главной сцены страны, не только оперу «Леди Макбет», но и балет «Светлый ручей».
Кстати, в роковом 1937 Шостакович создал одно из своих лучших произведений – 5 симфонию, которая была исполнена 21 ноября 1937 года в Ленинграде Ленинградским филармоническим оркестром под управлением Евгения Мравинского. По словам Мстислава Ростроповича, присутствовавшего на премьере, «симфония получила овации со слезами на глазах, длившиеся по крайней мере 40 минут».
