Галина Уланова - [43]
Большую фигуру Волошина, седину его волос, значительность лица, русскую рубаху, похожую на тогу, брюки, подкрученные до икр ноги, сандалии, вроде как римские, большая палка в руках… Взрослые объясняли мне, что это знаменитый поэт и художник, к которому приезжает множество интересных людей…
Помню я стройных, загорелых всадников на лошадях, которые скакали по степи и в горах… Среди них были и женщины, которые поражали меня своею смелостью, удалью, залихватской веселостью, радостными выкриками. По складу характера была я девочкой тихой, замкнутой, сосредоточенной. Может быть, именно поэтому так запомнились мне люди иного склада, которых наблюдала я в Коктебеле того времени.
Потом много лет подряд я отдыхала на чудесном озере Селигер. Те места мало похожи на коктебельские, но простор, ширь и непринужденность общения людей с природой там, на Селигере, в чем-то перекликались для меня с Коктебелем.
Сегодняшний Коктебель иной. Но остались те же очертания гор, бухт, та же переменчивость красок моря… А главное — дом Волошина как символ нашей незабываемой молодости, всего хорошего в людях».
В последние дни лета 1924 года Сергей Николаевич с дочерью вернулся в Ленинград. Галю, завороженную Черным морем и крымским «краем прелестным», не сразу озадачила новость об окончании танцевальной карьеры Марии Федоровны. Потом она взгрустнула, что больше не будет выступать на одной сцене с мамой.
Повзрослевшей за каникулы девочке казалось, что солнце, воздух, море добавили ей сил, необходимых для напряженной работы в шестом классе училища. Пройдет четыре года, и очередной отдых в Крыму поможет Гале справиться с изматывающей подготовкой к выпускному спектаклю.
И еще одно, очень личное, взволновало юную Уланову. В Отузе она впервые ощутила свою расцветающую женственность. Как знать, может, то самое чувство балерина перенесла в роль Джульетты, когда в сцене с кормилицей, нечаянно прикоснувшись к своей девичьей груди, мгновенно укрощала ставшую неуместной детскую резвость.
1924 год не раз печалил труппу Мариинского театра. Получив возможность уехать на гастроли за границу, остались там навсегда прима Ольга Спесивцева и находившиеся в начале балетной карьеры талантливые Александра Данилова, Тамара Жевержеева и Георгий Баланчивадзе.
А вечером 16 июня разыгралась настоящая трагедия — утонула двадцатилетняя Лидочка Иванова. В театре она выступала третий сезон, техникой не блистала, до главных ролей еще не доросла, однако ее участие в небольших вариациях свидетельствовало о недюжинных способностях.
Лида много читала, любила живопись, к пользе своего искусства знакомилась со всеми художественными новинками. Часто и охотно принимала дома писателей, поэтов, драматических артистов, вела переписку с Михаилом Зощенко, беседовала с Михаилом Чеховым, была одной из любимых моделей художницы Зинаиды Серебряковой. Анна Ахматова считала Иванову «самым большим чудом петербургского балета» и хранила ее портрет «как нечто очень дорогое».
И вдруг ее не стало — канула в море… Многие не верили в случайность этой смерти. По городу ползли слухи. В доме Улановых тоже обсуждали всколыхнувшее весь Ленинград событие. Мария Федоровна слышала от Волынского, что из-за зависти к Ивановой ее убийство спланировала Спесивцева и осуществила с помощью своего любовника. (Оставленный Ольгой критик таким наветом мстил бывшей возлюбленной.) Во всех разговорах о «смутных и поразительных обстоятельствах нелепой гибели» скользил намек на НКВД. Видимо, танцовщица много знала, и органам не хотелось выпускать ее на первые в жизни заграничные гастроли. Да, правы родители: лучше держаться подальше от этих ловких, вкрадчивых, коварных «людей в штатском».
Танец Лиды остался в памяти Улановой. Каждое ее па, пусть даже несовершенное, казалось художественно обобщенным. Галю поразили слова, которые Иванова накануне смерти написала на своем фото: «Мне хотелось бы иногда быть одним из тех звуков, которые создавал Чайковский, чтобы, прозвучав мягко и грустно, раствориться в вечерней мгле». Да, надо учиться, развиваться, ведь только просвещенный талант интересен, только он способен подарить миру чудо творческого преображения.
Глава третья
ЮНОСТЬ. ЛЕНИНГРАД
1925–1928
1924/25 учебный год Галя начала обновленной. Морская соль еще не смылась с ее кожи, сердце стучало в унисон первой любви. Если душа девушки мгновенно откликнулась на всё испытанное, то уму нужно было время для осознания перемен.
Ей стало интересно заниматься, а трудности перестали пугать. В школе и театре происходило много замечательного. Спектакли и уроки заполняли жизнь радостями и волнениями.
Ближе к зиме она станцевала на школьной сцене одну из вариаций в прелестном балете «Тщетная предосторожность». Театральный критик Юрий Бродерсен отметил в «скромном спектакле, устроенном без шумихи и рекламы… несколько заметных величин, которых при благоприятных условиях ждет незаурядная будущность», и упомянул Уланову.
Галю вдохновил переход из школы в техникум, куда брали далеко не всех. Она чувствовала в себе неведомые ранее силы. Наступила пора юности, когда сама себе в новинку, когда надеешься на счастье.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
Второй том новой, полной – четырехтомной версии воспоминаний барона Андрея Ивановича Дельвига (1813–1887), крупнейшего русского инженера и руководителя в исключительно важной для государства сфере строительства и эксплуатации гидротехнических сооружений, искусственных сухопутных коммуникаций (в том числе с 1842 г. железных дорог), портов, а также публичных зданий в городах, начинается с рассказа о событиях 1842 г. В это время в ведомство путей сообщения и публичных зданий входили три департамента: 1-й (по устроению шоссе и водяных сообщений) под руководством А.
В 1940 году в Гааге проживало около восемнадцати тысяч евреев. Среди них – шестилетняя Лин и ее родители, и многочисленные дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Когда в 1942 году стало очевидным, чем грозит евреям нацистская оккупация, родители попытались спасти дочь. Так Лин оказалась в приемной семье, первой из череды семей, домов, тайных убежищ, которые ей пришлось сменить за три года. Благодаря самым обычным людям, подпольно помогавшим еврейским детям в Нидерландах во время Второй мировой войны, Лин выжила в Холокосте.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.