Галина Уланова - [30]
«Обожаемый дядя Саша» разогревал детскую фантазию при помощи придуманного им «волшебного ящика», в котором, словно в пространстве сцены, 25 кукол, изготовленных им из папье-маше с мягкой проволокой внутри, представляли схему какого-нибудь танцевального номера.
Ширяев сразу выделил Уланову среди сверстников, готовил с ней роли индивидуально, щедро передавая художественные секреты. Галина Сергеевна вспоминала:
«Разучивая с нами балеты, он, естественно, показывал танцы за всех персонажей. И так удивительно красиво и органично двигался, что мы смотрели на него во все глаза, как завороженные. К тому же он не просто показывал движения, но и рассказывал о наших персонажах, кто кого должен изобразить, какой у кого характер, кто чего хочет и к чему ведет. И мы фантазировали вместе — очень увлекательно».
За девять лет учебы она систематически выступала не только в школьном театрике, но и на сцене Мариинки. Впервые на нее Галя вышла — вернее, выползла с картонным панцирем на спине и «без лица», то есть без грима — в сцене «Пробуждение божьих коровок» легкомысленного одноактного балета «Капризы бабочки» Николая Кроткова. Этот хореографический «пустяк», поставленный Петипа к великокняжескому бракосочетанию, вписался в советский репертуар и пришелся по душе публике, которая, по словам Улановой, «воспринимала зрелище наподобие маленьких детей, танец принимала целиком, не вникая в тонкости».
Театр в ту пору работал бесперебойно. Народ до отказа заполнял зрительный зал. Перестав быть императорским, Мариинский театр переквалифицировался в государственный. Все воспитанницы, презрев тяготы быта, наслаждались выступлениями. Когда было очень холодно, их утепляли надетыми под костюмы шелковыми фуфайками телесного цвета. За кулисами, в ожидании выхода на сцену, они стояли в валенках и шубах, которые сбрасывали буквально перед самым началом своего номера.
Впервые выйдя на подмостки, Галя не так поразилась залитой огнями сцене, как страшному провалу за оркестровой ямой. Черная бездна дышала, шевелилась, жила, и от нее зависела репутация каждого исполнителя. Маленькая артистка рассмотрела в темноте кулис светящуюся надпись «Запасный выход», которая показалась ей спасательным кругом в неспокойном океане, называемом потешным словом «публика». Позднее Уланова научилась отделять себя от зрительного зала:
«Кончая школу и даже в первые годы в театре мне всегда говорили: почему ты танцуешь с опущенными глазами? Уже позже, многое передумав, я заставила себя представить, что если я на сцену выхожу, то — никого нет! На сцене — нет, и публики — нет. Сумела заставить себя так думать».
Уланова со смехом вспоминала, как после старательно исполненной роли божьей коровки оказалась за кулисами в сильных руках рабочего сцены, который поставил ее на ноги и весело сказал: «Ну, теперь ползи домой, насекомая! Отыгралась!»
Своей первой «серьезной» ролью Уланова считала партию одной из птичек в прологе оперы Н. А. Римского-Корсакова «Снегурочка»:
«Нам были понятны сюжет сказки и события, происходившие на сцене. Мы теснились вокруг красавицы Весны, и стеклянная капель звуков музыки рождала ощущение прохлады и первого веяния тепла».
Для ответственного выступления выбрали пять девочек, самых маленьких ростом, в том числе Галю. Целую неделю воспитанницы репетировали свой номер. «С замиранием сердца ждали мы первого выхода. На нас надели довольно неуклюжие тяжелые костюмы, изображающие птиц, на голову — шапочки с клювами, и после этого, по звонку, классные дамы привели нас из уборных вниз на сцену… И незамысловатый танец, который мы исполняли под оркестр и пение хора, подтверждал наше счастье, нашу детскую ответственность перед великим событием», — вспоминала Вечеслова.
Уланова так вошла в роль, что во время спектакля, когда на сцене представлялось морозное утро с едва розовеющей зарей, ощутила себя застывающей птичкой, невольно поджимающей то одну, то другую лапку. Ей хотелось прыгать около теплой Весны, радостно махать крылышками. И вдруг на мгновение всё бутафорское — елки, крылья, снег — показалось подлинным, будто луч восходящего солнца, а не закулисный фонарь пронзил светом ее рождающуюся актерскую суть. Эту минуту обретенной сценической свободы Уланова навсегда сохранила в памяти.
Галю занимали во всех представлениях ГАТОБа, где полагалось участие детей. Третьеклассницей она в паре со Славой Захаровым плясала детскую мазурку в балете «Пахита». В выпускном спектакле 1922 года «Фея кукол» исполняла партию фарфоровой куколки в шуточном «Марше солдатиков». Взрослея, ученица Уланова пополняла свой репертуар незамысловатыми ролями амуров и птичек, станцевала даже партии девочки Маши в «Щелкунчике» и юной танцовщицы в «Крепостной балерине». Она возглавляла пажеский ряд, аккомпанирующий танцам Авроры в «Спящей красавице», и шеренгу придворных девиц в «Раймонде». Каждое выступление постепенно снимало неуверенность в себе. Галина Сергеевна вспоминала:
«Репертуар театра был в то время обширен. Кого мы только не изображали в балетах и операх — от кукол до крыс. Поэтому я как-то довольно быстро приобщилась к сцене. Всё было ново, интересно, так постепенно я втянулась в работу, в то, что мне нужно заниматься, сдавать экзамены, выступать. И, в конце концов, полюбила балет».
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».