Галина Уланова - [201]

Двадцать шестого декабря 1954 года Мария Федоровна скончалась. На похоронах Галина Сергеевна сжалась, замкнулась, отстранилась от речей и «надгробного рыдания». Она нервно курила в глубине кладбища. Когда все ушли, Вечеслова подвела ее к могиле…

В феврале 1954 года Лавровский завершил постановку «Сказа о каменном цветке». 3-го числа состоялся прогон балета. На обсуждении кто-то сказал, что произошел «поворот на 180 градусов». Выступавшие, конечно, отметили ряд недостатков. Рындин критиковал оформительскую работу Ирины Старженецкой. По свидетельству Миры Прокофьевой, дирижер Александр Мелик-Пашаев говорил только о музыке: «Сказал, прослушав балет, что разговоры о недостатках музыки… не имеют оснований, что балет надо выпускать, и пусть он будет данью театра памяти выдающегося композитора Прокофьева». Артисты не верили своим ушам, ведь они считали, что музыка Прокофьева «только мешает танцевать». Мира Александровна писала: «Они не понимают, что благодаря Сереже в балетном искусстве произносится новое слово. Это понимает Лавровский, который почти всё время один шел против всех и не дал пригласить для доделок другого композитора: «Прокофьев продолжает Чайковского. Кто этого не признает сегодня, признает завтра». Но даже Захаров и Кригер заявили о готовности спектакля к выпуску. Собственно, им, недоброжелателям Лавровского, очевидная неудача балетмейстера была только на руку. Уланова этот маневр разгадала.

В том же году вышла книга Ростислава Захарова «Искусство балетмейстера», где автор, помимо прочего, установил иерархию «крупнейших балерин»: Лепешинская, Уланова, Семенова. Успех «Бахчисарайского фонтана» был приписан им своим методам работы с артистами. Прошелся он и по глашатаям улановского таланта Ю. Бродерсону и В. Голубову-Потапову.

Галина Сергеевна не могла забыть, как в Большом театре балетмейстер ставил ее во второй состав исполнителей своих премьер, как пытался сорвать защиту диссертации Голубова-Потапова, посвященной ее творчеству… Словом, балерина была оскорблена. К ней присоединились обиженные захаровским литературным опусом Вечеслова, Лавровский, Габович, Мессерер, Бурмейстер, Моисеев. Они подписались под размещенной в «Литературной газете» статьей «Поверхностно и нескромно», завершавшейся словами: «Мы не можем не выразить самого решительного протеста против появления книги Р. Захарова, ибо эта книга непродуманно и легкомысленно трактует творческие вопросы нашего искусства, путает и дезориентирует читателя».

Однако на этом «антизахаровская коалиция» не остановилась. В 1955 году третий номер журнала «Театр» опубликовал рецензию Михаила Габовича «Неудачная книга», а в мартовском выпуске журнала «Звезда» вышла статья «Против неправды о советском балете», в которой Уланова и Вечеслова развернули свое неподражаемое красноречие.

Начали они критический анализ «Искусства балетмейстера» пассажем, что в их среде «оказался человек, вообразивший, будто всё, что создано советским балетом, создано им одним»:

«На редкость последовательно и упорно он пробует доказать, что в Советском Союзе есть лишь один настоящий балетмейстер — Р. Захаров, остальные же являются просто танцмейстерами… Зачем нужна Захарову дискредитация людей, бок о бок с ним создававших наш балет?.. Затем, что вся книга написана с открыто саморекламной целью».

Подруги позволили себе в полном смысле шельмование профессора, создателя и заведующего кафедрой хореографии ГИТИСа, лауреата двух Сталинских премий. В заключение они писали:

«Меньше всего собирались мы здесь рассматривать творческую практику Захарова-балетмейстера, где в свое время имелись значительные достижения. Речь идет о Захарове-теоретике, о его путаной и безграмотной книге, набрасывающей тень на прекрасное искусство советского балета. Ведь о ней нельзя говорить иначе, как с чувством горечи и резким, решительным протестом…»

Увы, приходится констатировать: Уланова и Вечеслова делали свои «разоблачения» методом подтасовки, вырывая фразы из контекста, усекая цитаты, подгоняя мысли автора под желательные для себя выводы.

Впрочем, труды когорты «критиков» достигли цели — в 1956 году Ростислав Владимирович покинул пост балетмейстера Большого театра.

За Лавровского Уланова всегда стояла горой. «С ним меня связывают Ленинград, школа, первые выступления в его постановках, когда он, молодой балетмейстер, еще только начинал, пробовал отдельные номера, которые шли у нас в филармонии. Тогда я участвовала в одной из частей Шестой симфонии Чайковского. Это была его первая вещь», — говорила балерина на вечере памяти Леонида Михайловича. Он отвечал Галине Сергеевне полной взаимностью.

Пятого февраля прошла генеральная репетиция «Сказа». Сразу после нее начались разговоры, что в балете недостает танцев. 10 февраля в еще одной генеральной была занята Уланова. На обсуждении опять выше всего поставили музыку, возможности которой Лавровский не смог использовать. И всё же заместитель директора Большого театра Н. С. Ханаев заключил, что спектакль готов к выпуску.

Через неделю состоялась премьера. Казалось, что протрубили общий сбор: в зале были Кабалевские, Хачатуряны, Хренниковы, Геннадий Рождественский с матерью, музыковед С. И. Шлифштейн, многие известные актеры, музыканты, художники. Утром вдова композитора отправила Улановой письмо и цветы.