Галили - [43]

Итак, Сухой закон и годы Великой депрессии остались в прошлом, в настоящем же Гири были одной из самых богатых семей на континенте. Они владели сталелитейными заводами, верфями и скотобойнями, кофейными и хлопковыми плантациями, необозримыми полями, засеянными ячменем и пшеницей, и бескрайними пастбищами. Им принадлежала значительная часть недвижимости в тридцати крупнейших городах Америки, на их землях стояли многоквартирные дома и отели.

Они были обладателями скаковых лошадей, ипподромов, гоночных машин и треков. Владели обувными фабриками, консервными заводами, ресторанами и закусочными. Кроме того, им принадлежали журналы и газеты, а также люди, эти журналы и газеты выпускавшие, доставлявшие и продававшие. То, что Гири не могли приобрести, они украшали собственным именем. Стремясь подчеркнуть различие между своим благородным семейством и неотесанными выскочками, с которыми Кадм порвал в тридцать третьем году, Китти позволялось тратить миллионы долларов на благотворительность, в результате имя Гири появилось на фасадах больниц, школ и сиротских приютов. Разумеется, все эти благие деяния не могли пустить пыль в глаза недоброжелателям, с завистливым вниманием наблюдавшим за безостановочным ростом семейного состояния. С течением лет Кадм ничуть не умерил своих аппетитов. В шестьдесят пять, когда для многих главным удовольствием в жизни становится рыбалка и работа в саду, Кадм устремил свой проницательный взор на Гонконг и Сингапур, где он с успехом повторил некоторые махинации, некогда осуществленные в Америке. Демон обогащения не оставлял Кадма своим покровительством, словно по волшебству он создавал все новые процветающие компании. Могущество Кадма стало безграничным, в обществе он почти не появлялся, но о нем ходили легенды.

Как и в молодости, он был окружен женщинами и с легкостью завоевывал все новых поклонниц, но это для него уже не имело особого интереса. Несомненно, он по-прежнему оставался прекрасным любовником (не исключено, что в этот период жизни он сознательно выбирал менее благоразумных и тактичных женщин, чем прежде; их нескромность служила рекламой его мужских достоинств), но после случая с Луизой Брукс он боялся влюбляться и всю свою страсть вкладывал в бизнес. Лишь деловой успех дарил ему подъем духа, подобный тому, что он испытал во время первой встречи с Китти или во время злосчастного вояжа в Германию; лишь приумножая свое состояние, Кадм испытывал блаженство или, по крайней мере, был близок к тому.

Тем временем подросло новое поколение династии. Старшим из юных Гири был Ричард Эмерсон, появившийся на свет в 1934 году, после того как две беременности Китти окончились неудачей. Год спустя у супругов родилась дочь, Нора Фэй Гири, а еще через два года — сын Джордж, отец Митчелла и Гаррисона.

Во многих отношениях детские годы Ричарда, Норы и Джорджа прошли в обстановке куда более эмоционально благоприятной, чем детство их предков. Китти прекрасно понимала, насколько губительным может стать влияние богатства, на примере собственной семьи она видела, с какой легкостью и быстротой оно способно разрушить личность. Она сделала все от нее зависящее, чтобы помешать тлетворному сознанию собственной исключительности отравить детские души — от природы Китти была наделена выдающимся даром любви, и это чувство, не востребованное в замужестве, щедро изливалось на детей. Любимицей отца была Нора, и он не собирался отказывать себе в удовольствии побаловать обожаемую дочку. В результате Нора превратилась в капризное своевольное дитя, и все усилия Китти исправить ее характер казались тщетными. Стоило девочке не получить от матери желаемого, она, заливаясь слезами, бежала к отцу, и любая ее прихоть немедленно исполнялась. Желание отца порадовать свою любимицу всеми возможными способами вскоре достигло воистину грандиозных размеров: когда Норе было одиннадцать лет, она сказала, что хочет стать актрисой, и любящий родитель оплатил «Метро-Голдвин-Майер» съемки небольшого фильма с ее участием. До поры до времени последствия этого безумного потворства не давали о себе знать, но настал день, когда они привели к трагедии.

Китти меж тем наделяла сыновей своей куда более разумной любовью и с удовлетворением наблюдала, как мальчики превращаются в незаурядных мужчин. То, что ни один из них не проявил желания участвовать в управлении империей Гири, вовсе не было случайностью. Китти сумела внушить обоим недоверие к миру, в котором их отец достиг столь головокружительных успехов. Лишь когда у Кадма, которому перевалило далеко за семьдесят, появились первые признаки старческого маразма, Джордж, младший из двух сыновей, согласился оставить собственную инвестиционную компанию и взять под наблюдение процесс преобразований, в которых настоятельно нуждалась ставшая чрезмерно громоздкой империя. Со временем он обнаружил, что, несмотря на все его опасения, эта деятельность пришлась ему по душе. Инвесторы, союзы и члены совета с радостью встретили молодого Гири, приветствуя в нем руководителя нового типа, озабоченного не только ростом прибыли, но и благосостоянием своих служащих, а также всех тех, кто от него зависел.