Галицко-Волынская Русь - [31]

Некоторые исследователи пытаются относить «советников» Ярополка к числу его собственных дружинников[419] или же усматривают причину, «побудившую владимирского князя восстать на сильного дядю» в том, что «злые советники объяснили своему князю, что он имеет более права на Киев, чем его дядя»[420]. Помимо генеалогических прав Ярополк также имел благословение римского папы: в булле от 17 апреля 1075 г. папа Григорий VII сообщал, что он передает власть в Киеве Ярополку (последний незадолго перед тем принял католичество)[421].

Подобные трактовки, однако, грешат известной односторонностью, недооценивая причастности к княжеским распрям широких масс населения городских волостей, в данном случае в лице своих лидеров, бояр, недооценивая политическую силу и влияние земских структур вообще. Рассматривать междукняжеские отношения в отрыве от отношений и противоречий, возникающих в ходе взаимодействия возглавляемых этими князьями волостных общин, — значит не учитывать основной движущей силы событий, определяющей характер и результаты политики князей[422]. События 1085 г. с полной ясностью показывают, что именно политической волей владимирской общины определяется поведение Ярополка в момент его пребывания на владимирском столе.

Основываясь на данных Поучения Мономаха и Повести временных лет, с учетом сведений В. Н. Татищева[423], исследователи восстанавливают картину происходящих на Волыни событий в промежутке от выступления против Ярополка братьев Ростиславичей до выступления самого Ярополка против киевского князя Всеволода. Более других преуспел в этом деле М. С. Грушевский, с выводами которого в целом можно согласиться: «… в начале 1084 года, — пишет ученый, — Ярополк выбрался в Киев и еще перед Пасхой мог узнать, что Ростиславичи бежали из Владимира с враждебными намерениями. Всеволод тотчас выслал Мономаха ловить Ростиславичей, но догнать их не удалось… После того — либо по окончании погони непосредственно, либо по возвращении в Киев заново — Мономах пошел помогать Ярополку и соединился с ним около Брод, может быть, отогнав Ростиславичей. Только потом, возможно, Ростиславичи овладели Владимиром, и Мономах вновь был послан в помощь Ярополку; он снова соединился с ним около Брод, выгнал Ростиславичей, но при этом потребовал от Ярополка наделить Ростиславичей и сумел прийти к взаимопониманию в этом вопросе»[424].

Действительно, князья пришли тогда к полному взаимопониманию, о чем прямо говорит Мономах в своем Поучении как о главном результате предпринятых им усилий на Волыни: «…и любовь велику створи-хом»[425]. Творить «великую любовь» Мономаху с Ярополком, казалось, не было никакой нужды, — они и без того были союзниками и воевали на одной стороне. Видимо, слова Мономаха следует отнести, прежде всего, на счет отношений Ярополка с Ростиславичами, которых Мономах, надо думать, примирил с Ярополком, вследствие чего последний сумел, наконец, вернуться во Владимир, а Ростиславичи получили столы в Перемышле и Теребовле[426].

Но этим дело не ограничивалось. Условием «великой любви», о которой говорит Мономах, судя по всему, было также согласие Ярополка с решением киевского князя Всеволода отдать Дорогобуж Давыду Игоревичу[427], поскольку этот город (так же, как и Перемышль с Теребовлем) прежде составлял волость Ярополка[428]. Слабый и нерешительный Ярополк принял условия Мономаха, продиктованные Всеволодом. Но тут в дело властно вмешалась владимирская община, и княжеская «великая любовь» «разлетелась как дым».

Едва Мономах успел покинуть Волынь, как Ярополк уже «хотяще ити на Всеволода, послушавъ злых советникъ». Дело, конечно, не в советниках самих по себе, а в том, что этими советниками были «влиятельные владимирцы, озабоченные судьбой своей волости»[429], владимирские бояре, которые, стремясь «отделиться от киевской земли», «давно уже поднимали против Киева» Ярополка[430]. И вслед за их «советом» вся владимирская община приходит в движение. По свидетельству, приведенному В. Н. Татищевым, Ярополк «начал войско собирать, с которым хотел к Киеву идти»[431]. Иначе говоря, во Владимире начинаются активные военные приготовления, в том числе и сбор земского войска[432]. Об этом же говорят ответные меры киевского князя: «Се уведавъ, Всеволодъ посла противу ему (против Ярополка. — А.М.) сына своего Владимира»[433].

Трусливый Ярополк не нашел в себе сил сразиться с Мономахом и бежал от него в Польшу[434], что породило у некоторых историков сомнения насчет серьезности его намерений бороться с Киевом. «Как видно, — писал, например, И. В. Лашнюков, — Ярополк только негодовал на самоуправство Всеволода, но не приготовился к войне, иначе зачем бы он бежал в Польшу без боя?»[435] Как нам кажется, причина бегства Ярополка заключается не в отсутствии готовности к войне, тем более, если иметь в виду решимость владимирцев защищать свой суверенитет. Есть некоторые основания полагать, что строя планы «ити на Всеволода», Ярополк рассчитывал на определенные симпатии к себе части киевлян[436]. Тем очевиднее представляется участие в конфликте владимирцев, которые, как и киевляне, имели и отстаивали собственные политические интересы, поддерживая тех или иных князей. Все дело, видимо, в личных качествах самого Ярополка, значение которых нельзя сбрасывать со счетов. Его малодушный поступок деморализовал владимирцев, которые, оставшись без князя, не могли оказывать сопротивления.