Галицко-Волынская Русь - [201]

Последнее обстоятельство — вокняжение в Галиче в 1235 г. черниговского князя Михаила Всеволодовича — явилось непосредственным толчком к расширению конфликта и вовлечению в него новых внешнеполитических сил. Инициатором этого стали Романовичи, причем их действия в отношении галичан с самого начала приобрели ярко выраженный враждебный характер. Сразу после изгнания из Галича Даниил отправился прямиком в «Оугры». Летопись умалчивает о пребывании Романовича при венгерском дворе, некоторые подробности узнаем из венгерских источников.

В самой Венгрии в это время происходили важные перемены. 21 сентября 1235 г. умер старый король Андрей II, и вскоре в городе Секешвехерваре состоялась интронизация его сына Белы IV (стал королем еще при жизни отца, в 1214 г., будучи его соправителем)[2807]. В так называемом «Венгерском хроникальном своде XIV в.» («Chronici Hungarici compositio saeculi XIV»), именуемом также «Иллюстрированной» или «Венской хроникой» («Chronicon pictum Vindobonense»), сообщается об участии Даниила в коронационных торжествах. Из описания церемонии явствует, что Даниил, названный «истинным русским князем», во время торжественной процессии вел коня Белы, а бывший галицкий «король» Кальман нес его меч: «Сын его (Андрея II. — А.М.) король Бела был коронован в первый праздник перед октябрьскими идами в кафедральном соборе блаженного Петра на Эльбе, который он сам освятил, [во время коронации] Коломан, брат [Андрея II], торжественно нес рядом [с королем] его меч, [а] Даниил, истинный русский князь, со всей почтительностью вел впереди [королевского] коня»[2808]. Это сообщение в последствии повторяет в своей «Венгерской хронике» («Chronica Hungarorum») Янош Туроци[2809].

Венгерские известия давно привлекли к себе внимание исследователей. Еще Η. М. Карамзин, воспринявший их с полным доверием, увидел в поступке Даниила стремление во что бы то ни стало получить военную помощь венгров: «Вероятно, что он тогда, надеясь с помощью Андреева преемника удержать за собою Галич, дал ему слово быть данником Венгрии: ибо, участвуя в торжественных обрядах Белина коронования, вел его коня (что было тогда знаком подданства)»[2810]. Примерно так же оценивали поступок беглого русского князя венгерские историки[2811].

В дальнейшем, однако, возобладало критическое отношение к венгерским данным, прежде всего хроники Я. Туроци, которой и пользовались тогда историки. Венгерский хронист, писавший свой труд во второй половине XV в., был заподозрен в излишней тенденциозности и «патриотической гордости». Первым такой взгляд высказал Д. И. Зубрицкий, писавший: «…мы сомневаемся и в утверждении Туроца, и в предположении Карамзина… Дела Данииловы не находились тогда в столь затруднительных обстоятельствах, чтобы он с уничижением прибегал к сомнительной иностранной помощи»[2812]. Не отрицая факт поездки Даниила в Венгрию, историк предложил связывать ее с другим сообщением Ипатьевской летописи, совершенно противоположным по тону известиям Туроци[2813]. Это сообщение помещено под тем же 1235 г., но на самом деле относится к событиям более позднего времени и говорит о совсем другой поездке Даниила, теперь уже вместе с братом Васильком «во Оугры ко королеви, бе бо звалъ его на честь»[2814]. Тем не менее предположение Д. И. Зубрицкого нашло поддержку исследователей[2815].

В итоге были полностью отвергнуты данные о том, что Романович ездил в Венгрию просить помощи. Особо бурные эмоции вызывала фраза источника о том, что Даниил вел королевского коня «summa cum reverentia» («со всей почтительностью»): «Это, — писал Η. П. Дашкевич, — несогласно с свидетельством нашей летописи и с Данииловым характером. Даниил никогда бы не унизился до того, чтобы признать себя вассалом венг[ерского] короля»[2816]. С еще большей ажитацией высказывался на этот счет Д. И. Зубрицкий: «Кто только внимательнее всмотрелся в благородный величавый характер нашего героя, тот убедился, что он скорее лишился бы последней пяди земли, как чтобы решился быть чьим-либо конюхом»[2817]. Свидетельство же Туроци, продолжает исследователь, «кажется нам быть хвастовством ревностного Мадьярского патриота»[2818].

Однако в дальнейшем, по мере появления специальных источниковедческих работ, посвященных истории венгерских средневековых анналов, в том числе хроникального свода XIV в., взгляды исследователей вновь изменились. Было установлено, что создатель свода монах из Секешвехервара Марк Кальти, начавший свой труд в 1358 г., пользовался ранними аутентичными источниками XI–XIII вв.[2819] Это обстоятельство повысило степень доверия к «русским» известиям свода: «Нет никакой причины, — писал М. С. Грушевский, — отбрасывать эти известия»[2820]. Тем самым был вновь подтвержден уже сделанный ранее вывод: «участие Даниила в коронационном параде… означало признание определенного превосходства (если не верховенства) венгерского короля»[2821]. Целью поездки русского князя было уладить свои отношения с Венгрией, и он «отдался под протекторат короля, чтобы положить конец вмешательству Венгрии в галицкие дела»[2822]